грудью – левая значительно ниже правой. На впалом животе у старухи красовался широкий пояс, от него отходила пропущенная между ногами тонкая лубяная полоска. Единственное украшение – низка с тыковками, в каждую из которых было вставлено по одному цветастому перу.
Дима, испуганный появлением дикарки, не произнёс ни слова. Вместо того чтобы окрикнуть Аню и Артуро, потянулся за тростью, стоявшей неподалёку. Слишком глубоко наклонился из гамака и, крутанувшись в нём, вывалился на влажную землю.
Тупая боль обожгла левое бедро и голые ступни.
Старуха неподвижно стояла под тентом – так, будто в её появлении не было ничего особенного, будто она и прежде укрывалась от дождя в лагере Скоробогатова и вообще шла с ними чуть ли не с первых дней экспедиции. С улыбкой смотрела прямиком на Диму. Старуху позабавил его кульбит. Вот только улыбалась она неприятно. Было в её взгляде что-то отталкивающее, болезненное, если не сказать одержимое.
Глава пятая. Два беглеца
Парню крепко досталось. Нос сломан, губы разбиты, правый глаз заплыл и жутковатая рана на ноге – к тому времени, когда Марден отыскал Максима, к ней присосалось всё, что могло присосаться. Как ещё кайманы не сбежались, непонятно. Только голова торчала из воды, облепленная крылой и бескрылой нечистью. Максим кричал, пока горло не надрывалось, потом терял сознание. Очнувшись, опять кричал. И правильно делал. Иначе Марден его бы не нашёл. Тропки в Пасти каймана встречаются, но их быстро глушит подвижная растительность. Искать следы бессмысленно.
Нет, на самом деле ничего особенного. Марден всякого повидал. Видел лодочника – из тех, что развозит по Амазонке кирпич, жестянку и прочее строительное барахло, – так вот ему случилось по молодости перебрать и нахамить не тому человеку. Очнулся он поутру, привязанный к пушечному дереву с огненными муравьями. От укусов такой дурниной орал, что его за километр услыхали в Санта-Кларе, хотя обычно в лесах дальше двухсот-трёхсот метров не докричишься. В джунглях и выстрел-то за километр не всегда слыхать. Пока добрались до муравейника, пока снимали его оттуда, он весь распух и покрылся волдырями. И ничего. Жив остался. Но сидеть на цепи в Пасти каймана тоже неплохая история. С цепью в итоге больше всего мороки вышло. Одни наручники Марден прорубил, а дальше возиться не стал, не до того, когда у тебя на руках дух испускают. В общем, Максима пришлось тащить с его побрякушками. Сам Марден нёс парня, а Лучо бежал сзади, нёс цепь, будто держал их обоих на поводке и выгуливал в Пасти каймана.
Лучо – Луис Васкес Санта Крус, будь он неладен со своей пронырливостью – тогда был довольный, разве кипятком не писался. Ведь, по сути, он спас Максима. Когда тот объявился в Белене и когда выяснилось, что за ним с его друзьями следят, Марден предпочёл свалить подальше – Серхио предупреждал о людях, с которыми поссорился, рассказывал, на что они способны. Всё честно. Проверять слова Шустова не хотелось, вот Марден и надумал до времени затаиться, а Лучо тогда по собственной дури