чем Аверре успел что-то ответить, я выпалил:
– Почему на Боиджии так ненавидят лейров? Я знаю, что в других мирах нас недолюбливают, и оно понятно, но о неприкрытой ненависти я никогда прежде не слышал.
Прежде, чем дать ответ, граф некоторое время подумал. Потом он заговорил:
– Это не ненависть. Это страх.
– Страх? Лейров все считают вымершими. Чего же ваши люди боятся?
Занди лукаво улыбнулся:
– Того же, что пугает тебя в махди.
– Но они меня не пугают, – как можно небрежней отозвался я. – С чего вы это взяли?
– Потому что это нормально бояться неизвестности. Ты не знаешь, кто они и что собой представляют и это внушает тебе страх. Как, скажем, внушает нам всем страх смерть и темнота. Это все потому, что мы не знаем, что за этим скрывается. Так и с лейрами. Война лейров наложила свой отпечаток на моего далекого предка и тех, кто последовал за ним, чтобы основать здесь колонию. Предубеждение против существ, наделенных не поддающимися простому объяснению способностями с течением времени переродилось в некий культ ненависти. Но, пожалуй, это единственное объяснение, которое у меня есть.
– Спасибо, – ответил я и встал, так как, по моему мнению, аудиенция была окончена.
Однако Аверре, похоже, уходить не спешил.
– Сет, будь так добр, подожди меня снаружи, – сказал он. – Проветрись немного, можешь пообщаться с Измой. Мне необходимо сказать его светлости пару слов с глазу на глаз.
Вот это было худшее на сегодняшний день, что мастер мог для меня придумать – оказаться выставленным за двери в самый интересный момент. Однако возражать смысла не было.
Взяв со стола платок с минновым семечком, я, аккуратно убрав его обратно в карман, попрощался с его светлостью и направился к потайной двери. Но прежде, чем успел взяться за дверную ручку, меня остановило замечание Занди, сказанное на прощание, как бы между прочим:
– Ты очень похож на свою мать, Сет. Гораздо больше, чем сам об этом подозреваешь. Мне было приятно с тобою познакомиться.
Молча кивнув, как того требовало приличие, я вышел…
Глава 8
Комната в памяти
…И едва не столкнулся с Измой, который успел отскочить от двери, встал у стены и сделал вид, что совсем не подслушивал. Правда, это слабо ему удалось – лгать мект не умел абсолютно, – о чем ясно говорили чешуйки на его лице, принявшие бледно-желтый оттенок, вместо нормального серо-зеленоватого. Изма зачем-то шпионил, однако мне, как ни странно, это было все равно – мысли были заняты словами Занди обо мне и маме. Он упомянул, что мы похожи и меня это злило. Ведь даже граф знал мою мать лучше, чем я сам.
Я остановился рядом с Измой и резко опустился на притаившийся возле лифта пуф. Хотя усидеть на месте было тяжело, я заставил себя не метаться по тесной комнатке и попытался успокоить мысли. Способность управлять собственными эмоциями – тонкое искусство,