пиджака. Патронами набивали карманы. Как дети игрушкам, радовались ящикам со снарядами, любовно поглаживали стволы шестидюймовых орудий.
Но ни бронедивизиона, ни обещанных Савиновым платформ не было.
– «Савинов сказал – Савинов сделает», – брюзжал Сурепов. – Вздернуть этого демократа в одних кальсонах на фонаре…
Прихватив несколько человек, куда-то исчез. Через полчаса к артскладу подвели грязных лошадей с худыми плоскими мордами, впалыми боками с выпирающими ребрами.
– Откуда эти клячи? – платком закрывая нос, спросил Сурепова «главноначальствующий».
– Что? Запах не нравится? Извините, господин полковник, такая уж у них служба – за ассенизационным двором числятся, он тут рядом. Приглядел на всякий случай…
Лошадей хватило только на четыре запряжки – на два орудия и два зарядных ящика. В каждом ящике – по сто восемьдесят снарядов.
А тут и бронедивизион прибыл – три бронемашины, открытый легковой автомобиль и четыре грузовых.
Оставив на складе охрану под командой штабс-капитана Лозинского, первый отряд Северной Добровольческой армии, как с этого момента стали называть себя мятежники, направился к центру города.
Впереди на легковой машине ехал «главноначальствующий». За ним, на грузовиках, офицеры-боевики. Следом – бронемашины. В самом хвосте тащились клячи с ассенизационного двора, привыкшие возить грузы полегче.
Возле гостиницы «Европа» отряд разделился – часть под командой Перхурова свернула к гимназии Корсунской, где было решено разместить штаб, другие по Стрелецкой двинулись к штабу Красной гвардии.
На театральной площади орудие развернули напротив гостиницы Кокуева. У панорамы присел прапорщик – тот самый, который перепугался фейерверка. Привычно закрутил маховички. Ствол орудия стал задираться вверх.
– Заряжай! – азартно выкрикнул прапорщик.
Тяжелый снаряд из рук в руки скользнул к орудию. Лязгнул замок. Пушка оглушительно ударила, подпрыгнула. В окне гостиницы вспыхнул нестерпимый фиолетово-белый огонь разрыва…
Часть вторая. Баржа
Всполье
Шестого июля на рассвете по Власьевской улице мчалась, приседая на рессорах, пролетка. На козлах – пленный австриец, служивший в военном комиссариате кучером. Он испуганно охаживал коня кнутом.
За австрийцем, сжимая в правой руке бутылочную гранату, стоял мужчина в шинели. Грохоча по булыжнику, за пролеткой чадил бензиновой гарью бронеавтомобиль. Из клепаной башенки торчал ствол пулемета, но почему-то не стрелял.
Происходил какой-то странный поединок. Когда бронеавтомобиль угрожающе нагонял пролетку, военный замахивался гранатой – и машина трусливо отставала.
На Сенной площади кучер завернул на Пошехонскую улицу. Бронеавтомобиль занесло, он налетел на каменную тумбу на углу. Заскрежетав, окутался дымом из всех щелей и уткнулся в забор.
Военный помахал рукой, и пролетка свернула на Угличскую. Он уже не видел, как в бронированном боку автомобиля открылась дверца и из машины вылез провонявший бензином командир