танец случайностей в строгий детективный пасьянс.
Йоркшир, наши дни. Милая сожранная Альцгеймером старушка-актриса каждые пять минут судорожно пытается вспомнить, на каком свете находится, – и тут же вляпывается в очередную мелкую неприятность. Суровая толстуха из службы охраны супермаркета судорожно пытается забыть кошмарные события полицейской юности – и неожиданно для себя покупает дочку соседской наркоши. А Джексон Броуди, бывший военный, полицейский, нувориш и муж, а ныне растерянный неудачник и немножко сыщик, вяло, но все равно судорожно пытается разобраться с происхождением австралийской клиентки – и с методами содержания отбитой у незнакомого жлоба собачки.
К четвертой книге Аткинсон то ли притомилась, то ли решила не париться с формальными поводами. Цикл «Джексон Броуди» считается детективным, однако широкая международная общественность ценит его не за несомненную разыскную интригу, а за изящный стиль, едкий слог и изощренное бытописательство, по которому школяры лет через сорок будут изучать жизнь Объединенного Королевства. Ну и пущай этого будет побольше, а всяких оперативно-разыскных мероприятий поменьше, решила, видимо, автор. И была, пожалуй что, права. Броуди вроде бы занят кучей дел: ведет текущее расследование, тоскует по дочке, копает в сторону сынишки, ищет мошенницу-жену, упихивает в рюкзачок собачку, которая покорно упихивается, а сама, как сказал бы БГ, глядит на него глазами, дерется и трудно копошится в мусорном баке, – но на самом деле катается, как бильярдный шар, от стенки к стенке, и никто его, бедного, не приголубит и не зашлет от борта в лузу.
Анастасия Грызунова предлагала назвать свой перевод (близкий к гениальному, между прочим) «С утра пораньше, пес со мной» – и это было бы не только остроумно, но и очень точно. И честно к тому же. Подкачанный, решительный и брутальный Броуди не может совершить ничего путного – разве что дюлей такому же подкачанному накинуть. Самая испуганная тетка разведет решительного-брутального, как ребенка, а самая безмозглая старушка одним неловким движением рассечет узел, который должен был прихватить и удушить половину очень симпатичных героев.
Аткинсон чем дальше, тем меньше скрывает, что смотрит на нечесаную мужскую часть мира со снисходительным женским превосходством – не в смысле феминизма и прочего аболиционизма, а в смысле «а жена шея», – хотя по этой шее и прилетает постоянно.
Ей – можно.
Моему отцу
Все ошибки – мои, некоторые допущены нарочно. Я не всегда придерживалась истины.
Благодарность причитается:
как всегда, Расселлу Экви; Малькольму Грэйму, старшему детективу-суперинтенданту полиции Лотиана и Шотландских Границ; Малькольму Р. Диксону, бывшему помощнику инспектора полиции Шотландии; Дэвиду Мэттоку и Морин Ленехан – за то, что вместе со мной вернулись в Лидс семидесятых.
Не было гвоздя – подкова