запретил. Дескать, Зона плохо влияет на несчастных животных, и их надо всячески беречь от негативного воздействия.
– А людей, значит, можно не беречь! – пробурчал Рыба.
Клизма только развел руками. И так было понятно, что с головой порядок далеко не у всех защитников природы в этом мире. Вот тут, например, бардак и безобразие совершенно налицо.
Они прошли, пригнувшись, по оврагу метров сто и наткнулись на канаву, о которой говорил Клизма. Это была именно канава – явно рукотворное и очень запущенное углубление в земле. Сантиметров сорок, наверное, глубиной и около семидесяти сантиметров шириной. В самый раз проползти человеку. Насколько могли видеть молодые, воды на дне канавы не было. И это было хорошо, потому что никто не имел ни малейшего желания тащиться на пузе по мокрой жиже добрых полкилометра.
Клизма пополз первым. Ему было не привыкать, так что передвижение получилось практически бесшумным. Рыба и Емеля ползли немногим громче – первое, чему учится сталкер, это двигаться осторожно и бесшумно, чтобы не попасть под раздачу свинцового гороха от вояк, бандитов и просто ретивых конкурентов.
Канава, судя по всему, проходила где-то совсем рядом с блокпостом – некоторое время сталкеры слышали, как переговариваются вояки. Потом отголоски затихли и остались только звуки собственного движения.
По всей видимости, канава была чрезвычайно привычным путем для выхода в Зону. Во всяком случае, с ее дна были заботливо убраны все естественные препятствия.
Наконец Клизма поднялся на ноги и уже чуть ли не в полный голос сказал:
– Поздравляю с очередным прибытием. Теперь пройдемся немножко и устроимся отдыхать до рассвета.
Они перевалили за небольшую горку, и Клизма подвел спутников к большой елке, выкорчеванной из земли. Ее плоские корни нависали над землей, будто мохнатая крыша.
– Тут пересидим, – сказал Клизма. – Это проверенное место, здесь наша братия через одного отдыхала. Сейчас чайку сообразим.
Емеля и Рыба обменялись вопросительными взглядами. Они пока не представляли себе чаепитие вот здесь, под корнями вывернутой ели, чуть ли не на виду у армейского блокпоста. Но Клизма и тут отличился: он порылся под корнями, и на свет божий появились портативная газовая плитка, три эмалированные кружки, и такая же кастрюлька.
– Чай заварим прямо в кастрюле, – сказал сталкер, доставая жестяную банку.
– А это как? – задал Емеля глупый вопрос.
– А это так, – усмехнулся Клизма. – Тут общее лежит. Угощаются все, кто знают про этот схрон. Взамен надо только положить при случае чайку или газовый баллон принести. Я тоже в этом обустройстве принимал участие, так что отдыхаем и чаевничаем.
Он поставил плитку под корни, налил в кастрюльку воды из канистры и зажег огонь. Видеть бледносинее пламя горящего газа тут, в лесу, было как-то непривычно. То есть не как-то, а совсем непривычно. Но с другой стороны – было чертовски уютно, ничего не скажешь. Клизма горделиво поглядывал на лица своих молодых компаньонов.
Наконец