в комок, я сидел на полу, в самом дальнем углу от дверей. Смотрел со страхом на открытый проем в стене и пытался понять, откуда у меня такой панический страх: вроде живой, целый, но все равно страшно. Как долго я так просидел, уже и не помню, да и неважно это. Помню, что в комнате потеплело, потом воцарился зной, еще позже стало тяжело дышать, но выходить в дверь все равно было страшнее, и уже когда стало совсем плохо, в полном бреду я все-таки выскочил в проем, и стало хорошо, прохладно и… мокро?! Дальше помню смутно: боль, ужас, паника, темнота. Каждый раз, когда меня убивают за этой долбаной дверью, кажется, что все, отмучился. А нет. Просыпался целый и невредимый в постели, и опять все сначала.
Даже считал, сколько раз меня убили. Правда, после семьсот какой-то там смерти сбился со счета или просто надоело считать. Кого я только за этой дверью не видел: люди, животные, какие-то непонятные существа, роботы. Это только первые смерти помню смутно, дальше я уже как-то приноровился, что ли. Каждый раз за дверью было что-то новое, то какие-то коридоры из непонятного материала и без окон и дверей, то самый настоящий лес или джунгли, или вообще непонятные заросли. То здания различных видов, причем в основном абсолютно мной никогда раньше не виденных размеров и форм. Неизменным было только одно: желание всех живых существ, а иногда и предметов, меня убить. Убить могло что угодно и когда угодно. Как я достиг того, что выживал там, не знаю. Может, просто стал чувствовать смерть, а может, проснулось так называемое шестое чувство, да как угодно это можно назвать, но факт остается фактом – мне с каждым разом удавалось прожить за дверью все дольше и дольше.
В какой-то момент я осознал, что знаю, как убить то или иное существо, знаю их слабые и сильные стороны, знаю, как правильно двигаться, чтобы достичь любого нужного мне результата, но, увы, это не помогало. Знание и умение оказались разными понятиями, пришлось учиться на ходу. И учиться быстро, ведь умирать было больно и неприятно, я бы даже сказал – отвратительно, безобразно, омерзительно. И даже эти слова не могут передать всей той гаммы чувств, которые испытывал в момент смерти. Если кто-то вам скажет, что человек может привыкнуть ко всему – вранье, к смерти привыкнуть нельзя. Можно привыкнуть терпеть боль, но к самой смерти привыкнуть нельзя.
Учиться было сложно: одно дело, когда ты учишься, и если ошибся, например в спортзале, можно исправить и повторить заново, и другое дело, когда за ошибку приходится платить своей жизнью. Время шло, жить хотелось, и в определенный момент у меня начало получаться не только умирать, но и убивать. Когда я в первый раз убил живое существо, то не почувствовал ни сожаления, ни радости. Даже когда убил человека, мне не стало плохо. Было только чувство удовлетворения, что ли, или облегчения, сложно сказать, но стало легче – это точно. Пропали чувства безнадежности и обреченности, которые давили на меня. Стало легче дышать и думать. Со временем пропало чувство страха.
Потом в моей комнате начали появляться различные вещи, что было весьма кстати, ибо шорты уже надоели, да и ходить без обуви тоже мало приятного.