каспийскую. Но ее было мало, на всех не хватит. Так что Вольский очень опасался, что на полуострове могут появиться нежелательные конкуренты. Вольский был ярым сторонником независимости Крыма. Наверное, еще и потому, что с такой же опаской он смотрел и в сторону России. Нефтяной промысел в Крыму был его детищем, и отдать свое дитя в чужие руки… Нет. Вольский не сделал бы этого, даже если бы ему пообещали золотые горы. Он знал цену подобным обещаниям. Цезарь уважал Вольского, и не только за его образованность, но и за его позицию, а еще потому что уважал слово «нефть».
В качестве свадебного генерала Цезарь задействовал адмирала. Правда, в отставке. Вице-адмирал Рыбкин стал состоятельным человеком еще в допутчевый период. Будучи заместителем командующего Черноморским флотом по тылу, Рыбкин изящно прокрутил миллионную сделку с полудюжиной списанных кораблей, отбуксированных в Индию. Ржавые посудины были проданы индийским «друзьям» как металлолом. Но на флотские счета капнула лишь крохотная дождинка обильного ливня, которым была скреплена сделка. Финансовый дождь и в этот и в последующие разы орошал другие счета и способствовал процветанию созданной под благовидным предлогом социальной защиты воинов, уволенных в запас, фирмы «Мор-Инвест». Перед Рыбкиным же уже не стояло проблем, чем заняться на гражданке. Цезарь в зародыше разглядел неиспользованный потенциал высокопоставленных расхитителей флотского имущества.
Если б художник блуждал в поисках образа, олицетворяющего неподдельное счастье, то стоило бы ему взглянуть на сияющее лицо гостя Цезаря из Феодосии, человека в годах, Тараса Ступака, творец, не раздумывая, взметнул бы кисть и запечатлел на полотне портрет счастья с натуры. Ступака переполнял наплыв чувств. Он предвкушал, как отразится на его авторитете в Феодосии тот факт, что именно его, а не кого-то другого, удостоили такой чести – пригласили на столь значимое мероприятие. Подумать только, он здесь вместе с самими братьями Каблуками, его пригласил сам Цезарь! Можно было не сомневаться, что с доброй половиной своих знакомых в Феодосии Ступак после возвращения с этой сходки перестанет здороваться.
Ступака привел на сходку к Цезарю не туго набитый карман, не вес в уголовном мире, его бригада насчитывала лишь девять человек, которым не выдалась возможность проявить себя в серьезном деле. На счету Ступака не значилось ни одной кровавой разборки. Но он был здесь. И привело его сюда… верноподданничество. Он обхаживал Цезаря, когда тот гостил в Феодосии, как угодливый лакей, шустро и с улыбкой, не разгибая спины. Ступаку доставляло искреннее удовольствие встречать и провожать Цезаря. Ступак гордился, что именно он, а не его ненавистный конкурент молодой Кеша Огурцов, с которым Ступак разделил не в свою пользу город, сопровождает папу. Пусть теперь этот щенок где-нибудь обмолвится дурным словом, попробует назвать его прихвостнем.
«Пригласили не его, а меня!» – приятные думы нежно обдували Ступака, когда он ласково трепал за ухо мраморного, вольготно