безусловной и всеобъемлющей. Так уж получилось, что главой семьи всегда была Марина. Она даже не помнит, с каких пор. Видимо, с тех самых, как начала себя осознавать. Мать её побаивалась и слушалась беспрекословно. Обосновавшись в городе, Марина жила в тридцати километрах и регулярно приезжала. Иногда она эффектно подкатывала к домику матери на красивых автомобилях заграничного производства. Пока невидимый за тонированными стеклами водитель скромно оставался в машине, проводила рекогносцировку местности. Загружала в холодильник продукты. Проверяла дневники. Производила личный досмотр. Например, безнадежно увязнув расческой в Юлькиных кудрях, обращаясь к матери недовольно спрашивала:
– Ты когда ей мыла голову? А? – распутывая непослушные пряди у хныкающей сестренки, бросала она на мать негодующий взгляд. Та, испуганно выпрямившись у стены и заискивающе улыбаясь, оправдывалась:
– Да каждую неделю моем, скажи, Юль, – мать прерывисто вздыхала, – Просто волосы такие, как и у отца её, ты же помнишь Артура? Её старшая дочь, морщилась и резко обрывала:
– О, нет, давай обойдемся без твоих воспоминаний! Пожалуйста! Этого только не хватало! – и сразу без перехода, обращаясь к Юльке:
– А ты сама, дылдоха восьмилетняя, когда научишься ухаживать за собой!? Я сколько тебя учила? Ты же девочка, в конце концов!
Прехорошенькая, с оливковыми глазами и золотистой безупречной кожей Юлька, начинала всхлипывать, закрыв лицо руками, которых не было видно из-за струящихся по ним длинных и густых, волнистых, угольно-черных прядей.
– Так, – подымалась с дивана Марина, – Слушайте обе, повторять больше не буду, или следите за волосами, – чуть помедлив, она добавляла, – И за остальным, впрочем, тоже, или подстригаем коротко в следующий же мой приезд, ясно? Юлька, зарыдав громче, кивала одновременно с матерью. Марина вздыхала, обнимала сестру, которая тут же оплетая её руками и ногами, наконец, затихала, и спрашивала:
– Мне ехать пора, где Эдик? Он исправил двойку по физике? Мать, незаметно втягивая голову в плечи, растерянно улыбалась. Марина, каменея лицом, тихо интересовалась:
– Да ты издеваешься, что ли? Ему поступать через два месяца! Там физика профилирующая дисциплина! Ай, – махала она рукой, – Да кому я объясняю! Скажешь Эдику, чтобы позвонил мне, обязательно. Марина, красивая, яркая и благоухающая впархивала в шикарный автомобиль и уезжала. Мать с Юлькой ещё долго стояли у окна и наблюдали, как искрит в послеполуденном солнце и медленно оседает за уносящейся к горизонту машиной, пыль.
Эдик в колледж поступил. Но учиться почему-то не хотел. А может и хотел, но не получалось. Может, это было не его. Или это был просто такой человек, который не переносил трудностей. Это бывает сплошь и рядом. Подростки, с нарушениями волевой сферы. У них девиз: «Хочу развлекаться!» И больше ничего. Или человек просто вошел не в свою дверь. Теперь уже не важно. Но факт тот, что Эдик с колледжем вытерпели друг друга около полугода. Больше не смогли. Причем оба. Абсолютная