истории Виктор Леонидович Федотов, выслушав рассказ директора о героических подвигах Григория в далеком прошлом, окатил Хомячкова странным взглядом и сказал, что Мамай никак не мог подарить попугая Александру Невскому.
– Ну, почему же? Я полагаю, у татар был обычай дарить говорящих птиц заслуженным людям, просто этот факт не отражен в учебниках истории, – вступился за Мамая Константин Вадимович.
– Насчёт этого обычая мне ничего неизвестно, – сухо заметил Федотов. – Но точно знаю одно: Мамай не мог ничего дарить Александру Невскому, поскольку родился через семьдесят два года после смерти князя, что касается обожания попугая царской семьёй – полный бред.
Директор нервничал. Однажды после обеда он прилёг на диванчик в комнате отдыха. Долго смотрел на Гришу, который сонно покачивался на качельке, и сам задремал.
Константину Вадимовичу привиделся летающий над школой мопс в синей милицейской плащ-палатке, форменной фуражке и почему-то с лиловым бантом на шее. Этот пёс, в отличие от известного всем Карлсона, перемещавшегося по воздуху с помощью старомодного пропеллера, был оснащён реактивным двигателем. Носясь кругами, мопс свистел в милицейский свисток и размахивал полосатым жезлом. Затем он сделал резкую петлю, влетел в открытое окно и приземлился на диван.
– Гражданин Хомячков, – обратился мопс к директору, и складки на его лбу строго наморщились, – вы обвиняетесь в том, что по фиктивному счёту приобрели попугая.
– Как вы посмели появиться в школе без сменной обуви?! Я не буду с вами разговаривать, пока не снимите ботинки, – возмутился Константин Вадимович.
– По закону представитель власти, находясь при исполнении, может не разуваться, – возразил мопс, – и не пытайтесь пудрить мне мозги, вы обязаны возвратить в школьную кассу украденные хрустики!
Хомячков извлёк из кармана счёт, выписанный Лисовым, и замахал им перед носом неприятного визитёра.
– Вот, пожалуйста, официальный документ. Печать и личная подпись продавца имеются. Что вам ещё нужно, господин пёс?!
Хищным движением мопс сцапал бумагу и со словами, – Сейчас проверим на детекторе лжи, – выхватил прямо из воздуха лупу, навёл на счёт, и маленький измятый бумажный клочок принял размер тетрадного листа.
На увеличенном экземпляре отчётливо выделилось подтёртое место, а под пятёркой проявилась цифра «четыре».
– Что и требовалось доказать! – победно заявил мопс и исчез.
Вместо него в комнате возникла Копилкина. Серый, завязанный на лбу платок, делал её похожей на Бабу-Ягу. Метла дворника Селима, которую бухгалтерша прихватила с собой, усугубляла это сходство.
– Это не счёт, а самая натуральная липа! – вокликнула Яга-бухгалтерша противным скрипучим голосом и, надув щёки, дохнула на документ. Бумага в момент съёжилась, потемнела, вспыхнула синим пламенем и превратилась в кучку пепла.
– Что вы себе позволяете?! – возмутился Хомячков. – Немедленно приведите счёт в исходное состояние!
Вместо ответа