на переднем сиденье папа. – Смотри, за поворотом…
Денис приник к окну.
Он знал, что такое деревни – не раз проезжал на машине или поезде. Пару лет назад их класс возили в какой-то жутко древний музей в село «с историей». В одноэтажном деревянном здании пахло пылью и лежалыми вещами, а сумерки усиливали ощущение чего-то ненужного. Школьников водили из комнаты в комнату, показывали, рассказывали, но сейчас Денис не мог вспомнить ни одного экспоната.
Почему-то казалось, что Речное похоже на тот музей. И когда дорога резко повернула, Денис почувствовал разочарование. Никаких беленых домиков под соломенными крышами. Никаких избушек под тесовой черепицей. Никаких колодцев с журавлями.
Красивые современные коттеджи или добротные кирпичные дома. Заборы из профнастила или шифера. Пока ехали по селу в поисках дома бабы Матрены, Денис заметил парочку покосившихся штакетников, но это было исключением из правил. Таким же, как резные наличники на паре-тройке явно очень старых домов. Но даже они держались моложаво, только узор и выдавал их возраст.
Почему должно было быть по-другому, Денис не знал. Он вообще не понимал, с чего вдруг нарисовал себе картинку из учебника истории, из раздела про крепостные деревни. Двадцать первый век, какие мазанки? Какая солома на крышах?
А вот черепица была. Ярко-красная, она притягивала взгляд к дому – красивому, добротному. Он стоял в середине улицы, а на лавочке возле расписных ворот сидел, как на троне, старик.
Такси притормозило, и папа высунулся в окно:
– Простите, не подскажете, где дом бабушки Матрены?
Старик окину его суровым взглядом и вдруг улыбнулся:
– Васька? Мельник? Приехал таки? Что, не признал деда Трофима?
Папа охнул и выскочил из машины. Денис предпочел остаться внутри, из окна наблюдая за встречей.
Старик ему не понравился. Если в этом селе и было что-то сказочное, то именно он. Только напоминал дед Трофим не доброго волшебника, а сурового колдуна, к которому лучше не соваться без особой надобности. Если баба Матрена окажется ему под стать… Кстати, жила она на этой же улице, через три дома. Выскочила сама, увидев незнакомую машину. Сухонькая старушка в белом платочке и цветастом платье кинулась обнимать сначала папу, потом самого Дениса, затем снова папу. Выцветшие серые глаза заблестели, она промокнула их краешком фартука – яркого, с узором, явно «парадного».
Наобнимавшись, захлопотала:
– Чегой-то я вас на улице держу! Заходите, заходите. И ты, Трофим, заходи, чай, тоже поболтать хочешь, столько лет с Васяткой не виделись. Как уехали, так ни слуху, ни духу… А парень-то как на Ивана похож! Сразу видно – Мельниково семя!
Старик зыркнул исподлобья, и баба Матрена смутилась, тут же переводя разговор в другое русло:
– Мне Павлуша как позвонил, я и не поверила. Виданное ли дело – в чужом городе встретиться.
Она причитала, приглашала в дом, радовалась и плакала. Вошедшего во двор мальчишку, ровесника Дениса, словно и не заметила.
– Ба, я телка напоил.
Кивнула и тут же снова