предначертание и себя. Может, я излишне строг к себе, думая, что многое не успел сделать, но, так или иначе, кто не ставит глобальных задач, тот и не решает их, а кто не решает, тот уже проиграл заранее, поскольку он не тренирован и не живет так, чтобы совершить невозможное.
Я жил так. Многое сделал. Я воспитал преемников, но этого слишком мало, в чем я все больше убеждаюсь, вглядываясь в горизонты будущего. Тем не менее, ценно то, к чему ты дошел. Для меня под конец жизни такой ценностью, едва ли не главной, является мой труд, который, как я вижу и знаю, все-таки будет востребован в будущем людьми.
Люди, в чем у меня нет сомнений, явятся последней расой прямоходящих существ на Земле. Их вид пройдет все ступени и эпохи от выращивания предтечами, ими будут атланты и элты, до угасания и исчезновения. Однако важна преемственность сознания, важно дело, которое начали задолго до нас, продолжили мы, а надлежит завершить потомкам.
Что будет дальше с Землей и прямоходящими существами на ней, мне неведомо. Матрица будущего, которую я просматриваю, слишком изменчива. Очень многое, если не все, будет зависеть от вас, потомки. Именно вам и устремлены мои слова и мой рассказ, который развернет перед вами панораму нашего мира. Именно для этого я во многом снова и снова осуществляю путешествие, обращаясь вниманием к молодости, которая, не скрою, захватывает меня. Там я другой, не тот, который в данный момент умудрен годами и опытом, который, что я все отчётливее понимаю, в какой-то момент становится тормозом. В прошлом я юн и наивен, горяч и излишне подвержен эмоциям.
Внутри я тих. Мысли, как стая птиц, порхающих поодаль, не смущают меня, паря в эфире. Я отдыхаю и, одновременно, я осмысляю прожитый путь и годы, о которых намереваюсь продолжить рассказ. Мои глаза снова отчетливо видят прошлое. Внутреннее видение сознания охватывает весь обширный горизонт прошлого в миллионы прошедших лет. На этом фоне короткий отрезок моей жизни протяженностью всего в каких-то пятьсот лет не что иное, как миг в протяженном сроке существования планеты. Детство, юность, взросление, даже первая любовь, – все это мимолетно и проходящее. Память отчетливо проявляет передо мной картины далекого и недавнего прошлого.
Мне сорок один год. Что собой представляет оцевал средней руки в это время? Лишь подходящий материал для гранения и развития личности. Он многое может, умеет и понимает, но крепость и охват сознания, сила и опора на себя еще слабы и недостаточно развиты. Все еще впереди. Годы должны пройти для того, чтобы к пятидесяти-шестидесяти годам к чему-то прийти. Я уже не говорю о том, чтобы подойти к достижению положения мастера первой ступени. До этого времени пройдут десятилетия. Лишь к восьмидесяти-ста годам из меня могло бы что-то получиться.
Я понимаю, потомкам, читающим мои записки, немного необычно узнавать об этом, а временами, может, и трудно принять такое положение дел. Тем не менее, ничего другого, кроме правды и того, что со мной происходило, не могу описать. Ход нисходящих процессов, определяющих