локон.
Жаркая одурь нахлынула вновь, стало душно, стало нечем дышать. Треснула разрываемая жадными пальцами материя.
– Нет!..
Но руки не отпускали, давили еще сильнее, уже грубо, в щеку впилась щетина.
– Нет! Нет! Прочь!..
Нежный зверь превратился в животное, объятое похотью, шарил лапами под юбками, дышал смрадом в лицо…
Чья-то рука оторвала Талманского от Светланы и швырнула в объятия вековому тополю. Ревин поднял девушку на ноги, загородил собой и проговорил едва слышно, не касаясь Талманского взглядом:
– Время и место…
Тот провел ладонью по губам, удовлетворительно кивнул, увидев кровь, и вытолкнул, борясь с дыханием:
– Завтра. С рассветом. Шпаги.
После, не проронив ни слова, скрылся.
– Светлана Николавна, – Ревин встряхнул девушку за плечи и заглянул в испуганные глаза: – То, что здесь произошло, никоим образом не затрагивает вашу честь и целиком ложится на мою. Я даю вам слово офицера, что о случившемся никто никогда не узнает. И помните, за вами нет никакой вины!.. Ступайте к себе. Вам нужно отдохнуть.
– …Что? Вы деретесь завтра? На шпагах?! – Александр мерил комнату из угла в угол. – Скажите мне, что я ослышался! Скажите!
– Вы не ослышались. Завтра в трех верстах отсюда. Местечко называется Морошкин Пуп, – Ревин улыбнулся. – Жизнеутверждающее название, не правда ли?
– Боже! Да о чем вы?
– Александр, успокойтесь! Право же, не стоит так переживать. Это же, в конце концов, всего лишь дуэль, а не экзамен в кадетском корпусе.
– Знаете, не смешно! Совсем не смешно! Почему, почему же я не сказал раньше? – Александр продолжал свой нервический вояж.
– Ну, раз начали, – Ревин пожал плечами, – договаривайте!
– Хорошо же, слушайте! Известно ли вам, кто такой этот Бисер Талманский?
– Известно. Мерзавец и подлец!
– Да, – Александр кивнул. – Но еще он – профессиональный дуэлянт! Стрелок и фехтовальщик. У него за плечами девятнадцать поединков. Не хочу вас пугать, но семнадцать со смертельным исходом.
– Ого! Но, откуда же, позвольте узнать, вам это известно? – Ревин закинул ногу на ногу. – Да остановитесь же вы, наконец!..
– Сегодня утром, – Александр присел на краешек стола, – ко мне в комнату постучался Загоруйко, наш герой-любовник. Он заявил, что терпеть более не в силах и намерен мне открыться. Выпив полграфина воды, он поведал презанимательную историю. Уж я не знаю, какой между вами случился разговор, но только после него Загоруйко пребывал в полном смятении. С его слов, он едва руки на себя в тот вечер не наложил…
– Вздор! – поморщился Ревин.
– Может быть… Не суть! Но еще одно лицо в тот вечер имело с ним душещипательную беседу, дражайший Федор Павлович Шлепков. Загоруйко сетовал на то, как несправедливо устроен мир, и человек, не способный убить, не способный к насилию, считается слабым, и женщины, в силу своей природной