перед ужасной расправой. Он даже не повышал голоса, и не сильно угрожал.
Сергей же был человек совсем другого склада. Внешний вид его не мог обмануть. Он всегда пытался понять сущность вещей и людей, порой глубоко запрятанной под обманчивой внешностью. Эдик для него был не более как бездарный, актер, пьяный, не понимающий, куда он попал, с кем говорит и что ему грозит. Сергей улыбнулся, как улыбаются учителя, разговаривая с недоразвитыми детьми.
– Ты лучше уйми свой пыл, – посоветовал он актеру. Ему не хотелось привлекать внимания окружающих. Гога уже стал потихоньку приближаться, опасаясь скандала. Гога заметно нервничал. Он за все время не притронулся к водке, не сидел за столом, а медленно прохаживался вдоль стен клуба, озабоченно поглядывая на Сергея. Ему явно не нравилось, что происходит.
– Здесь места очень опасные, – продолжал Сергей убеждать актера. – Отстань от нее и уйди отсюда восвояси. Ты приехал сюда на пару дней, а ей здесь оставаться. Не понимаешь, что-ли?
Эдик посчитал, что это ничтожество нужно просто послать подальше.
– Ты, как тебя, – надменно сказал Эдик, сделав суровое и грозное лицо. – Не надоедай мне. Если ты меня разозлишь окончательно, я поговорю насчет тебя с милиционером или с начальником леспромхоза. У меня с ними отличные отношения. Понял? Намотай на ус. – Тут Эдик, довольный своим актерским исполнением, картинно отвернулся от Сергея и, широко расставив локти и выпятив грудь, не торопясь вразвалочку пошел прочь. Такую осанку обычно принимают герои американских боевиков, демонстрируя отчаянную смелость и хладнокровие перед врагами, в минуту смертельной опасности. Сергей посмотрел на Лену, ее раскрасневшееся возбужденное лицо, бегающие глаза и понуро направился к выходу. Он пришел к себе домой и лег на кровать не раздеваясь, со слабой надеждой на то, что Лена вернется к нему после веселья и тогда можно будет с ней серьезно поговорить. Он не мог справится с болью своей, не мог прийти ни к какому решению и не мог обуздать свою ревность и отчаяние. Поздно ночью на него навалился тяжелый, как бред, сон, с удушьями и погоней. Рано утром, в шесть часов, его разбудил легкий стук в окно. Сергей встал, раскрыл створки настежь и увидел Амбала.
– Ты что так рано? – спросил Сергей тревожно, предчувствуя беду.
– Мы с Бобром в карты играли. К нам Руль подсел, хвостом виляет, трясется от страха. Мы его малость раздели.
– Ты говори, зачем пришел.
– Проходил мимо ее хаты. Там слышно все из окна. По моему этот фраер у нее. Хочешь, помогу? Поставим на четыре кости, я его обкозлю.
– Не нужно, – хмуро сказал Сергей. – Иди к себе. Я сам разберусь. – Сергей закрыл окно, взял с собой отвертку, ключ от лениной хаты и вышел. Поселок еще не проснулся, и только веселый щебет ранних птиц приветствовал его. Он тихо опер дверь избы, где жила Лена, и вошел внутр. Лена и актер спали в объятиях друг друга, на ее узкой кровати, изможденные ночной баталией. Лена во сне почувствовала его взгляд, ресницы ее затрепетали, она открыла глаза и несколько мгновений смотрела