беспорядков, которые в дальнейшем переросли в революцию.
И вот теперь, десять лет спустя, я преклонил колени перед человеком, который предал моего отца и мой народ. Он возложил мне на голову лавровый венок Четвертого Ордена. Энни преклонила колени рядом со мной, чтобы принять свой.
В заключительной речи Атрей упомянул предстоящие турниры, которые приблизят нас на шаг к почетному званию Первого Наездника Каллиполиса, а чуть позже будет названо имя преемника Атрея. И это будет способствовать укреплению институтов революционного режима, заменившего тот, что моя семья возглавляла до настоящего момента несколько веков.
Революционный режим, который посвящен борьбе за исправление многовековых ошибок диктаторов.
Энни с застывшим лицом замерла рядом со мной, прерывисто дыша и внимая его словам. Отвлекшись от воспоминаний о своей семье, я с удивлением подумал, как такая девушка, которая бесстрашно взирала на дракона в два раза крупнее Аэлы, испытывала столь сильный трепет при виде пары десятков разглядывавших ее чиновников.
В это мгновение до меня донесся голос отца из далекого прошлого: «Это все придет к тебе естественным путем, Лео. Мы были рождены, чтобы править».
Нет, тот мир исчез, и я с этим покончил.
А затем, ощутив острую тоску, с которой, как я надеялся, сумел справиться, я мысленно прошептал: «Прости меня, отец».
Радостно улыбаясь, Рок ждал меня у подножия лестницы, закрывая проход своим массивным телом. Меньше всего я ожидала увидеть такое выражение лица у человека, который только что проиграл турнир.
– Они здесь, – сказал он.
Его акцент горца прозвучал невероятно отчетливо.
У меня все упало внутри.
– Кто?
– Та семья. Из твоей деревни. Приехали как раз перед тем, как начался твой поединок. Они сидят рядом с моими стариками. Ты не говорила, что к тебе приедут горцы!
Он схватил меня за руку и повел в бронзовый сектор, протискиваясь сквозь толпу, которая взволнованно выкрикивала поздравления, когда мы проходили мимо. И лишь спустя некоторое время до меня стало доходить, что поздравления адресованы мне.
А потом я увидела их. Дородного седеющего мужчину, полную женщину с волосами, прикрытыми выцветшей косынкой, и стайку детей рядом с ними, с такими же загорелыми, как у родителей, лицами и соломенными волосами. Они стали старше, крупнее и толще, сразу видно, что они здоровы и сыты, и не осталось ни следа от выпирающих костей, туго обтянутых кожей.
– Энни, – хрипло произнес мистер Маки с отчетливым акцентом горца, при звуке которого у меня на душе сделалось тепло, хотя я сама уже давно избавилась от него.
Миссис Маки воскликнула:
– Энни, дорогуша, ты отлично выступила. Мы так тобой гордимся.
– Спасибо, – начала я…
Однако у меня не получилось произнести эти слова, комом застрявшие у меня в горле.
А затем мистер Маки, которого я в последний раз