подули в свистки, прикрепленные к браслетам на запястьях, огласив пещеру звуками, недоступными человеческому уху, однако привычными для их драконов. Поговаривали, что в былые времена наездники умели призывать своих драконов силой мысли, но в течение нескольких веков это искусство было утрачено.
Драконы выползли из пещеры, Кор и Рок запрыгнули к ним на спину и взмыли вверх. Они зависли над ареной в десяти метрах друг от друга, оказавшись на одном уровне со стеной внешних покоев Дворца, но стены вздымались выше, а карстовая колонна, поддерживавшая Крепость, нависала над ними. Прозвучал колокол, Кор рванулся вперед, Рок резко увернулся, и меня вдруг озарило.
У Рока не хватит мастерства победить Кора.
Вряд ли зрители могли это понять, но для меня все было очевидно. Рок на Басте двигался слишком медленно, а Кор на Мауране не выпускал его из виду. И хотя Кор часто промахивался, опьяненный битвой, Рок не успевал увернуться. На турнире использовались залпы безогневого драконьего пламени – дымового вещества под названием пепел, который обладал достаточным жаром и при соприкосновении с доспехами участников оставлял на них темные подпалины. Попадание в туловище считалось смертельным, в руки и ноги – штрафным, а три штрафных попадания также считались смертельными.
– Давай, Кор!
Дак вскочил со скамейки, склонившись над перилами заграждения вокруг Орлиного Гнезда, и, щурясь от яркого солнца, вглядывался вперед. Когда Рок нанес первый штрафной удар, – удачный выстрел, опаливший руку Кора, – Дак шумно втянул воздух, словно ощутив боль от ожога.
– Пламя драконов грозового бича. Говорят, ничто не обжигает столь сильно, – заметил Пауэр, присаживаясь на скамейку рядом с Даком. На земле он вел себя так же, как в воздухе, гибкий и хищный, как крадущийся дикий кот. Он зажал шлем под мышкой, солнце золотило его бронзовую кожу и ровную кромку волос. Дак заметно напрягся, но не обернулся к нему.
– Хочешь что-нибудь сказать, Энни? – добавил Пауэр.
Чтобы поиздеваться надо мной, Пауэр всегда спрашивал моего мнения о пламени драконов грозового бича. В такие моменты ему нравилось разглядывать мое окаменевшее лицо. Спустя столько лет это стало почти традицией.
Дак стиснул кулаки. В детстве намеки Пауэра на то, что произошло с моей семьей, доводили Дака до ярости, и он бросался в драку. Но он всегда проигрывал. У Пауэра были железные мускулы, и дрался он скорее как уличный оборванец, а не сын патриция.
– Что тебе надо? – прорычал Дак.
Пауэр еще ближе наклонился к Даку. Его голос прозвучал тихо и ласково.
– Долгой медленной прожарки.
Дак сжался, и я ободряюще коснулась его руки.
– Оставь нас в покое, – сказала я Пауэру.
Мы не повышали голоса, но наш разговор привлек внимание наездников на соседних скамейках. Ближе всех к нам оказались Ли и Крисса. Заметив мой успокаивающий взгляд, Ли остался на месте, но по-прежнему не сводил с нас глаз. Он словно выжидал, готовясь в любой момент прийти на помощь.
Теперь