голову плешивое светило военной медицины.
– Аккуратнее с отчетностью, Сарайкин, – сытым начальственным баритоном вещала телефонная трубка. Трубка, как часто случается с подобными устройствами, несла разнузданный бред, но звонили из областного управления, и бреду приходилось почтительно внимать, глубокомысленно поддакивая в нужных местах.
– Так точно, товарищ полковник, – торопливо поддакнул подполковник Сарайкин. – Есть быть аккуратнее. А что, опять у моих орлов орфография хромает?
– Не перебивай старших по званию, – благодушно одернул его собеседник, – тогда не придется задавать дурацкие вопросы. Про орфографию, а также синтаксис и пунктуацию, я вообще молчу. Не говоря уже о стиле и лексике – ты таких слов, поди, и не знаешь, не говоря уже о твоих… гм… орлах. Но уж больно у тебя там все гладко. Как будто ты не в Поволжье сидишь, а в жандармском участке Сан-Тропе в разгар мертвого сезона. Смотри, Сарайкин, поймают на сокрытии преступлений – мало не покажется. И я, если что, за тебя впрягаться не стану – пробкой из органов вылетишь, а в таком приключении я тебе не компаньон.
«Да уж, – подумал подполковник, – кто бы сомневался! Это ж не в сауне с бабами за мой счет кувыркаться…»
– Так что насчет отчетности ты себе хорошенько заруби на носу, – продолжал собеседник. – Это, Анатолий Павлович, дело серьезное, и следить за его исполнением обязан не Пушкин Александр Сергеевич, а ты – лично, персонально, как начальник и, считай, хозяин вверенного тебе населенного пункта. Усвоил?
– Так точно, – почтительно поддакнул Сарайкин и мученически закатил глаза: да сколько же можно, в конце-то концов! Он что – издевается?
– Вот и молодца, – одобрила его понятливость трубка. – Да, и вот еще что… Ты слушаешь?
– Весь внимание, товарищ полковник, – быстро сказал Анатолий Павлович, уже нацелившийся, было, положить трубку на рычаг и лишь в самое последнее мгновение краем уха уловивший реплику собеседника. Его обдало нехорошим холодком. Полковник, пропади он пропадом, во многом был прав: Сарайкин действительно расслабился и едва-едва не погорел, через пустяковую оплошность нажив себе крупные неприятности. Да и не такой уж это пустячок – бросить трубку, не дослушав, что еще хотело сказать тебе высокое областное начальство. На таком пустячке ничего не стоит загубить карьеру – уволить из органов, может, и не уволят, но житья точно не дадут.
– Тут серьезные люди из Москвы интересуются одним вашим… э… скажем так, учреждением. Разговор не телефонный, да и говорить о чем-то конкретном покамест рано. Но ты имей в виду: скоро к тебе обратятся. Не сегодня и не завтра, а, так сказать, во благовремении – может, через месяц, а может, и через год. Придет человечек, скажет, что от меня, и объяснит что к чему…
– Я понял, товарищ полковник, – осторожно сказал Сарайкин.
– Не перебивай, сколько раз тебе говорить! Так вот, усвой: человечек этот нужный, правильный, и мешать ему ты даже в мыслях не держи. Понадобится помощь – поможешь, но,