на моё лицо и хитро улыбается.
– Чего ты там увидела? – смущаюсь я.
– Да в этом свете у тебя глаза выглядят светло-коричневыми, я думала, они зелёные. И уши так смешно растопырены в разные стороны, – она хихикает и чуть отваливается назад, выпячивая на меня низ живота. Странная поза, но для Кристини это нормально.
В этот момент в моих ушах и щеках расширяются сосуды, отчего лицо разогревается и приобретает красноватый оттенок. Жар спускается к шее, оставляя неприятный осадок в горле. В начальных классах иногда старшеклассники дёргали меня за уши и смеялись. Мне не хотелось выглядеть лопоухим, поэтому я радовался, когда мои хоть и непослушные, но густые волосы отрастали, скрывая оттопыренные ушные раковины. Когда я стал старше, моё круглое лицо чуть вытянулось, а уши, как мне показалось, прижались к голове. Но, видимо, я ошибался, многие до сих пор замечают мою лопоухость. Кристини знает, что мне неприятно, но всё равно из раза в раз выкидывает придурковатую шутку насчёт моего внешнего вида. При этом она регулярно пытается ещё и задеть мою мать. Неужели она так злопамятна?
– Ну, я же не такой идеальный, как франты твоих подружек. Прости, я слишком естественный, – не хочу звучать едко, но сквозь ухмылку, нарисовавшуюся саму по себе, выходит непросто.
– Ты что, обиделся? – она вытягивает нижнюю губу, становясь похожей на капризную маленькую девочку.
– Нет, что ты. Кому-то же надо компенсировать твою красоту!
Она морщится, потом подбрасывает свои тёмные брови и начинает хихикать. Иногда в такие моменты мне хочется начать её щекотать до коликов в животе, а порой и вовсе просто развернуться и уйти. Временами у меня складывается ощущение, что Кристини не понимает, что своими фразами способна сильно задеть людей. Вряд ли с мамой – большой чиновницей она вообще много думает о других людях.
– Извини, я не хотела, – она всё ещё улыбается, а краска на моём лице продолжает гореть.
– Мне надо работать.
Она провожает меня, сколько может – до лифта, приобнимает и исчезает в кабине. Я двигаюсь дальше в сторону лаборатории.
День проходит быстро, намного быстрее, чем обычно. Около семи часов вечера выхожу из здания, где находится наша лаборатория, и смотрю на красоту растекающихся оранжево-красных бликов на сверкающей синеватой поверхности одного из небоскрёбов Плазмиды. В голове прокручиваю планы на конец недели и на начало следующей. Завтра у меня учёба в колледже. Потом опять работа, поездка домой, а с понедельника беспилотники. Это моя самая любимая часть исследований. Главная цель моей разработки – создать интерфейс, позволяющий полностью управлять беспилотным летательным аппаратом силой мысли, напрямую из мозга. Интерфейсы уже готовы, мне осталось лишь отладить механизм более точного переключения между умственными задачами.
Когда-то были созданы похожие устройства, но многие алгоритмы были утеряны или засекречены, нам пришлось разрабатывать их самим, с нуля. С нашими нейроинтерфейсами в аппарате лётчик может вообще ничего не