съедать. С этим же помидором, излучающим неестественную свежесть, что-то не так. Я таращусь на помидор.
Окидываю взглядом кучу мусора и понимаю, что со всей нашей едой определённо что-то не так. Слова мамы про то, что она не знает, чем теперь кормить, звучат для меня совсем по-другому. Я ощущаю себя беспомощным. Хочется кричать. Некоторое время стою и ошарашенно смотрю на кучу пищевых отходов. Там НЕТ ничего, хоть сколько-нибудь похожего на гниль. Корки апельсинов почти не высохли, половина баклажана абсолютно цела и невредима. Сколько она там пролежала? Не меньше моего помидора. Откуда тогда запах? Чего-то тухлого. Наверное, мясо. Оно ещё способно портиться, а овощи и фрукты – практически нет. Пинаю со злостью контейнер с мусором. Хочется рычать и ругаться. Сдерживаюсь.
За спиной слышу чьи-то быстрые шаги, лёгкие и будто бы воздушные, едва касающиеся плиточных поверхностей. Я оборачиваюсь и вижу, как мимо стремительно проносится девушка с густыми, развевающимися волосами. Она словно подпрыгивает при ходьбе. Створки лифта быстро скрывают её пышную шевелюру. После неё остаётся лишь нежный аромат. Он сладкий и естественный. Что это? Орхидеи, фиалки? Я не силён в ароматах цветов. Но я уверен, что этот запах навсегда врежется в мою память. Кто эта незнакомка? Я ни разу её не видел в нашем подъезде. Может, плохо присматривался? «Вряд ли», – отмахиваюсь сам от себя. У меня хорошая память на лица и образы с детства. Провалы на это не повлияли. Какое-то время я думаю о девушке, пытаясь припомнить, не видел ли я её раньше, но постепенно поток мыслей вновь притекает к помидору и куче биоотходов. Я разворачиваюсь, бросаю помидор назад в мусор и говорю себе, что пора прибавить шагу, чтобы не опоздать.
В голове всплывает последний приступ Никсы. Таких сильных проявлений аллергической реакции у неё не было очень давно. Может, конечно, мама не всё мне рассказывает. Но думаю, что она бы не стала такое прятать. Если дело пойдёт так и дальше, то ещё неокрепшее сердце Никсы может однажды не выдержать и остановиться. Ладони рук увлажняются, физиологически подтверждая мою внутреннюю панику, назойливую и бесконтрольную.
Подходя к главному зданию «Плазмиды», я уже не смотрю на него с вдохновением, как раньше. Мои мечты и планы относительно светлого будущего тают. Я и раньше не был в восторге от политики корпорации и нашего «старого-нового» президента, но сейчас меня переполняет лишь разочарование, злость и презрение.
Весь день я хожу сам не свой. Тода почти не замечаю. Он старается делать вид, что и он меня не видит. Кристини сегодня не пришла. Видимо, дуется из-за бала. В очередной раз приходит мысль, что пора разрывать наши странные отношения. У меня нет сил играть в игры по её надуманным правилам. Я считаю, что отношения должны складываться сами собой, без лишних претензий и требований. Требование одно – взаимная любовь и уважение. Люди вместе, потому что нравятся друг другу, этого достаточно. Кристини явно считает иначе.
Вечером я иду на прогулку, она не освежает меня, а лишь тяготит неоднозначными мыслями,