событии напоминать? – У Чёрнсына лицо вытянулось.
– Я вообще-то Носова-младшего имел в виду, – Орлов ответил совершенно спокойно. – И отдайте нательник, что у мальчишки выманили!
Чёрнсын швырнул футлярчик на землю и, не добавив ни слова, сел обратно в машину.
Джипы выехали со двора, обдав присутствующих облаком выхлопных газов, ядовито-вонючих, как в самой Преисподней.
– Я жду тебя, Машенька! – Глеб поднял футлярчик и спрятал за пазуху.
– Только твоих родителей дождусь… Боже! Они-то хоть в порядке?
– Да. Батяня у меня – мужик ещё крепкий, семью в обиду не даст. А фингал, да с десяток синяков получить – ещё и не такое бывало.
Глеб исчез, а Мэри окликнула Носова-младшего; он уже выходил за ворота.
– Нарвёшься на местных, – объяснила она. – До дома дойти не сможешь!
– Может на мне зло сорвут – сеструху пожалеют, – отозвался тот.
– У меня лучше идея! Альберто!
Тот выступил из тьмы.
– Иди с мальчонкой! – приказала ему Мэри. – У Носовых забор высокий, собаки, ворота крепкие. Ты – супер-профессионал. Может отсидитесь, Бог даст!
– А вы как?
– Ареса оставь, в медпункт с собой возьму.
Она запустила телепортационный вихрь, и молодые люди, шагнув внутрь, исчезли вместе с ним.
* * * * *
Оставив детей с родителями Глеба, Мэри позвала Ареса и телепортировалась в переулок рядом с медпунктом. В руках она держала два медицинских саквояжа, пока что пустых.
Она уже слышала крики и плач, причитания и даже переругивания.
Повернув за угол, она увидела небольшое здание. На площадки перед входом толпились женщины всевозможных возрастов, но затесалось и несколько мужчин, кто либо утешал своих баб, либо просто стоял с потерянным видом.
Двое крепких местных мужиков охраняли вход.
– Да пойми ты, дура! – говорил один женщине перед ним. – Глеб Олегыч никого не велел пускать!
– Я тихонько, я помогать буду!
– Хватает ему там помощников! Сказано – не мешать!
– Пусти! – завизжала она.
– Хочешь? – Он распахнул дверь. – Глеб Олегыч предупредил – кто войдет без приглашения – похороны получит! Готова парня своего закапывать – заходи! На себя пеняй потом только!
Женщина попятилась, покачиваясь, отошла в сторонку.
– Мамка, не надо! – Дочка-подросток, почти с неё ростом, обняла женщину, и та зарыдала горестно, уткнувшись дочке в плечо.
– Жуков Гошка! – Оленька выглянула из высокого окна. В белом, на фоне яркого света, она казалась настоящим ангелом.
Одна из женщин кинулась к дверям, сопровождаемая завистливыми взглядами и стонами.
У самых дверей она на секунду задержалась, выпуская женщину с рукой, подвешенной на перевязи. Мужик, стоящий в сторонке (Мэри его даже и не заметила до этого) помахал рукой: «Любаша!»
Они пошли навстречу друг другу, и Мэри слышала