а потом длинную серьгу. – Черм давно нарывался, своих коллег душил, словно ласка курят. А этот колдун может стать полезным. И он опасен. Поговорим, посмотрим, а потом будем думать.
Кивнувший то ли ему в ответ, то ли самому себе волшебник затих, привалившись к стене почти у самого входа, откуда ощутимо тянуло холодом. Лишь губы его иногда шевелились. Умевший читать по губам Шнырь пытался разобрать, что он произносит, но потерпел неудачу. Звуки-то опытный и много раз битый жизнью вор различал, и даже в слова они складывались, но вот только не знал он такого языка.
«Наверняка какие-то демонические молитвы читает, – опасливо подумал преступник (убивший в доме, куда проник за добычей, двух маленьких девочек, проснувшихся очень не вовремя) и очертил руками священный круг, призванный оградить его от зла. – Но Весло прав. Такой сильный чернокнижник может стать полезным для нашего выживания».
– Что ж так больно-то, – шептали губы волшебника на русском языке, который в этом мире, кроме него самого, знали лишь двое. – Проклятье! Терпи, Виктор, терпи, не смей сознание терять! Как сердце дергает! Критический удар по горлу заживить оказалось как-то легче. Нет там особо сложных структур, одни только сосуды с кровью, трахея и кожа, но вот грудь… Стучи! Стучи, паразит с дырой в каком-то там желудочке! Без кислорода мозг загнется, а с ним пропадет сознание, которое магией гоняет кровь по телу, пока раны окончательно не заживут. Лишь бы эти урки не кинулись прямо сейчас, наплевав на циферблат, который я тут начертил.
Вокруг мага действительно красовался начерченный кровью круг, разбитый на двенадцать делений. С римскими цифрами. От татуировки на его щеке вовсю веяло морской свежестью, куда сильнее, чем от лежащего рядышком и медленно остывающего тела.
Глава 1
– Ровняйсь, вы, толпа отребья! – Громогласный голос центуриона Глая Цекуса разносился, казалось, на километры и, возможно, достигал звезд. Глотку сорокалетний вояка, дослужившийся до далеко не самого низкого звания в армии Империи, имел луженую. Да и телом если и походил на колобка, то исключительно на колобка-убийцу. Пузо стоящего на трибуне оратора выдавалось вперед, словно корма ледокола, но руки, каждая толщиной с мое бедро, явно могли дотянуться куда дальше. Да и вопрос, сколько в том объемном животике плоти, а сколько железа. Свою уязвимую плоть высокое лагерное начальство прикрывало выпуклой кирасой ярко-желтого цвета, на вид весившей килограммов этак двадцать. Да и шлем с высоким гребнем, напяленный на голову, мог без особых проблем быть перекован в головку не слишком тяжелого молота. Или даже маленькой кувалдочки. Изо рта военного шел пар. Холодно. Горы. Здесь всегда зима. Снега нет, но были бы лужи, они бы точно подмерзли.
– Пошевеливайтесь! – Легионеры, сгонявшие обитателей барака в одну единую толпу более-менее правильной формы, миндальничать с ними не собирались и пускали древки своих копий в дело по поводу и без оного. А если кто-то пытался сопротивляться грубому обращению, то за их спинами