шли, он мне рассказал, что они с Андреем, вторым моим товарищем, приехавшим со мной, прошли Чебаркульскую «учебку». Из его короткого рассказа я понял, там тоже было «не сладко», и у них был свой «Бухенвальд». Врач спросил, «были ли у тебя травмы позвоночника?». Я сразу вспомнил про «ПЕРЕВОД в МОЛОДЫЕ», но ему сказал, «НЕ БЫЛО».
Второй раз я оказался в санчасти. Времени было много, и я сел за письма. Рассказывал в них по-прежнему, как здесь все хорошо и как у меня все отлично. Особенно тепло в письмах я отзывался о своих новых «ОТЦАХ КОМАНДИРАХ» и об их ВЫСОКОМ ПРОФЕССИОНАЛИЗМЕ. Первое письмо от Мамы всегда было при мне, я его иногда перечитывал и практически уже заучил наизусть. Она писала на мою «ПОЛЕВУЮ ПОЧТУ» (так называлась заграница) 34831, как они живут и скучают по мне. Про Папу, Брата и Сестру, а также про всех наших РОДСТВЕННИКОВ. Спрашивала, «приеду ли я в отпуск?». На что я ей отвечал, «отсюда в отпуск не отпускают». Но больше всего меня волновал ее рассказ о том, как они с Папой приехали 4 мая 1977 года ПРОВОДИТЬ меня «НА ЧУЖБИНУ». Привезли с собой много продуктов, консервов, даже тетрадки, ручки и конверты для писем, а им говорят на КПП, «ваш сын еще вчера улетел». У меня до сих пор подступает «ком к горлу», когда я представляю и вижу их расстроенные лица. Это случилось от того, что нам говорили еще в конце апреля, отправка будет 5 мая. И я об этом написал Маме. Получается, нас обманули, и мои РОДИТЕЛИ стали «жертвами» очень маленьких военных хитростей.
Через три дня в воскресенье ВСЕ СОЛДАТЫ моего отделения и Андрей, который служил в третьем отделении, пришли меня навестить и справиться о моем здоровье.
У меня «ЗАПЛАКАЛА ДУША», я не верил своим глазам. Мои «заклятые враги», которые ненавидели меня лютой ненавистью, гнобили, душили и били, принесли мне «вкусненькое» и справились о моем здоровье. В этот момент я понял, с этими ребятами, если Родина-МАТЬ ПОЗОВЕТ, я ПОЙДУ ДО КОНЦА. Сказал им, «спасибо за все, чувствую себя хорошо, и, надеюсь, в понедельник меня доктор выпишет». Расставались очень тепло, жали друг другу руки и обнимались. И «ДЕД» подошел, мы улыбнулись друг другу, обнялись, и он мне успел шепнуть, «выздоравливай, командир, давай все забудем». Мне было очень приятно, первый раз меня назвали КОМАНДИРОМ.
Июль 1977 года, Мюльрозский учебный центр, ГСВГ, ГДР. С отличными разведчиками, справа Андрей, с которым я приехал в Бернау
Помимо усиленной БОЕВОЙ ПОДГОТОВКИ, мы заступали в наряд по столовой и несли караульную службу. Здесь не было того безобразия, которое творилось в «учебке». В столовой никто не бегал, как «угорелый», все было размеренно и сытно. Дежурным по столовой заступал наш любимый старшина. В караул я теперь уже заступал разводящим. Все смены занимались, чем положено, но иногда начальник караула, наш командир взвода, давал вводные. Мы их выполняли с большим удовольствием, понимая, где мы находимся. Здесь всегда нужно