дни согласия и ласки, до смертного часа не забудется: рука в руке, и вкус единственных губ, и звук единственного голоса…
И кто же придумал, что всё должно заканчиваться, причём чем оно лучше, тем быстрее заканчивается. Как смогла она, ещё так недавно самая нежная, самая ласковая, самая-самая, сказать:
– Ты что, пропиваешь ползарплаты?
– Да я всё до копейки принёс!
– И ты всю жизнь намерен приносить столько??
– Если – мало, я перейду на большую машину, но тогда, ты меня видеть будешь только раз в неделю.
– Переживу! Но в обносках ходить не собираюсь, учти. Не умеешь заработать – не женись!
– Да, Жень, да ты что! я тебя всю жизнь ждал.
– Ты уверен, что меня?
– Абсолютно уверен! Я заработаю много-много денег, вот увидишь. Ну, не злись же!
Ссора погасла, но уже не бесследно. Ссоры стали повторяться с завидной частотой, становясь всё более злобными – со стороны Евгении, по крайней мере. Но Славик всё не хотел поверить, что ошибся в выборе жены. Он только пропадал на работе, надеясь заработать столько денег, чтобы ей перестал мерещиться призрак холода и нищеты. А тут и сын появился. Ничего, всё перемелется.
– Ах, ты ж идиот, опять я беременна. Ты что, намерен, как кролик, размножаться? Мне что теперь, вечно дома сидеть и нянчиться с твоими… —хорошо, что она слова не нашла…
И умерло что-то в его душе. Защемилось что-то в сердце и ныло, не проходя. И Славик, как себя не убеждал, не мог успокоиться: она просто устала, ведь всё на ней, его и дома-то почти не бывает. Ну, и мать её тоже, конечно, влияет на неё. Нужно, когда он дома, больше ей помогать. Ну, и денег стараться приносить побольше.
– Женечка, я же всю жизнь мечтал кучу детей иметь. Мы, детдомовские, всегда мечтаем о большой семье. Конечно, обеспечу и тебя, и детей. Хочешь, завтра же на Север махну, там люди за пару месяцев на машину зарабатывают, хочешь? Обещаю вернуться живым и богатым.
– Ладно.
Он уехал через неделю. И слал ей каждый месяц суммы в две-три обычных зарплаты, чтобы она не нуждалась ни в чём. И копил похлеще Плюшкина. Ведь двое детей будет скоро. Он и не догадывался, что того второго ребёнка, кому он был бы отцом, уже не будет. Посему, списывая её поведение именно на вторую беременность, прощал жене, что писала она скупо и мало: устаёт ведь она как. Но сам писал регулярно, сообщал, что скопил уже на полмашины, но если она согласится, то ему здесь предлагают остаться ещё на одну смену – может и лучше так, чтобы не мотаться лишний раз. Чтоб за один раз уже надолго обеспечить себе жизнь? Жена согласилась и он остался.
Но пробыл недолго. Потому что пришло, всё от того же однокашника Степана, письмо, век бы его не получать. Писал Стёпа коротко, в три предложения уложился, причём первое и последнее были поздороваться и попрощаться. Жена твоя, суть и была в единственной фразе письма, – партнёров меняет слишком часто, и коли не хочешь чужих детей кормить, приезжай и наведи