Филипповна, вернувшись и обнаружив – она всегда контролировала, чем занята Лена – что Лена печатает, более того, заканчивает редакторский материал, решила, что нанесен прямой урон её авторитету заведующей. Лена, хоть и была оскорблена и тоном Раисы, и обвинениями в подхалимаже, молча отдала Раисе статью, памятуя о её срочности. А отношения можно выяснить после.
Но уж коли зло должно свершиться, нельзя терять бдительности, ибо оно свершится-таки. Не подозревая, что бросает горящую спичку в бочку с порохом, Сергеева, войдя, сразу же обратилась к Лене, видя, что та не занята. С, конечно же, срочным, в номер, материалом. Не только Лена, никто в двенадцатиэтажном здании Дома печати не сумел бы отказать Сергеевой…
Раиса продолжала стучать, но скорость всё возрастала и стала напоминать непрерывную пулемётную очередь – до конца листа. Лена чуточку удивилась: даже не знала, что Раиса тоже может печатать так быстро, но долго удивляться ей было некогда – Сергеева ждет. То есть – новый номер.
Раиса стала злиться всё больше: пытаясь сесть на два стула, она стала торопиться и делать ошибки. И Лена, торопясь медленно, обогнала её, закончила раньше, а так как Сергеева придти не успела, сама к ней побежала. А когда вернулась…
– Как! – кричала в ярости Раиса, – некоторые в газете – без году неделя, а им то редакторские материалы дают в работу, то сергеевские!
Чем дальше орала, тем хуже Раиса выбирала выражения и выговор за неизвестно какие преступления превратился в обычную базарную ругань, сдобренную далеко не литературными эпитетами.
Лена – молчала. И от неожиданности, и от непонимания вины, и от невозможности происходившего: чтоб в редакции и – кричали? Очевидно, крик в редакционных стенах был более, чем странен: к источнику шума подходили всё новые слушатели. А Раиса стояла к двери спиной и продолжала орать, распаляясь всё больше от собственного крика.
Шок был таким оглушительным, что Лена вдруг, для себя самой совершенно неожиданно, сказала:
– У вас дома пожар. А ваш сын спит и может погибнуть.
Раиса захлебнулась на полуслове.
– Какой пожар?
– Я не знаю. Сильный дым на кухне. Звоните сыну.
Из толпы зрителей вынырнул выпускающий редактор Вадим, подошел к Раисе, взял её под локоток и вежливо провёл в секретариат, хотя позвонить она могла немедленно.
Тут только, оставшись забытым актёром на онемевшей сцене, Лена поняла, до какой степени унижена. Будь она одна в комнате, она, конечно, разрыдалась бы. Но на людях – ни за что. А выйти у неё и сил не было, да и некуда особенно было: все ведь уже знают о скандале и разговоров не оберёшься. А у Лены не было сил на разговоры.
Сергеева сочла нужным Лену успокоить: подошла к ней, получила свою страницу, и спокойно, словно в сотый раз, позвала спуститься в буфет выпить кофе.
Лена, естественно, пошла. А зрители, основная часть которых устремились в секретариат, чтобы поддержать