пахнущая соляркой вода. Димка уже оставил мысль спрыгнуть в критический момент с «брони» и полностью отдался на волю судьбы.
«Меня не должен пугать этот дождь и ветер, – убеждал он себя. – Ведь это и есть полевые будни – под дождем или даже снегом, под шквалами ветра. Мне надо радоваться этим испытаниям». Но, по правде говоря, он больше радовался тому, что на нем ватник, который всучил ему начальник базы. С ватником эти будни переносились несравнимо лучше, чем без ватника. Хоть он и подмок, этот толстый ватник, но он не давал Димке совсем окоченеть.
В одном месте, проезжая маленькое болотце, они забуксовали. Вездеход хоть и назывался легким тягачом, на деле оказался достаточно тяжелым. Он ревел, бешено вращал гусеницами, так что земля и камни летели тучей, но оставался на месте и даже как будто погружался глубже.
Димка был озадачен. До сих пор он считал, что вездеход потому и зовется везде-ходом, что проходит везде. Но получалось, что это не так.
Один из водителей (который страшнее) вылез наружу с топором.
– Ишь, ядрическая сила! – выругался он, заглянув монстру под брюхо, после чего принялся рубить высокую лесину.
«Вот и приключения…» – подумалось Димке. Может, дальше они и ехать не смогут. Но ему почему-то расхотелось идти в гору пешком.
Димка тоже слез и, прикрываясь от дождя все тем же грязным брезентом, стал смотреть, как вездеходчик подсовывает ствол дерева под гусеницу.
– Чего стоишь?! – прикрикнул на него мужик, тараща здоровый глаз.
– А что делать? – спросил Димка.
– Как – что? Валежник, камни таскай!
Димке не очень-то хотелось таскать валежник и камни, но трудно отказать человеку с таким лицом.
Второй водитель включил ход, и гусеницы стали затягивать под себя бревна и принесенные Димкой камни. Одно из бревен тотчас же вылетело сзади. Хорошо, что там никто не стоял.
Димка всей душой уговаривал машину вылезти из этой хляби. «Ну! Давай! Еще немножко. Поднатужься», – шептал он. Но вездеход был глух к его мольбам.
Провозившись с полчаса без всякого толку, одноглазый водитель выругался матом и врезал машине сапогом по ее железному заду. И – о чудо! – в тот же миг тягач испуганно взревел и каким-то неизъяснимым образом выскочил из западни, оставив после себя безобразную ямину. У Димки же сложилось впечатление, будто вездеход лишь притворялся беспомощным, а на самом деле ему просто хотелось отдохнуть.
Опять поползли вверх по склону.
Возвращаясь мысленно к физиономии вездеходчика – морщинистой, со шрамом вместо брови и затянутым кожей глазом, Димка подумал, что если ему не удастся сфотографироваться с медведем, то вполне можно сняться с этим вездеходчиком. Пусть бы одноклассники увидели, с какими мужичарами он тут водился. А еще было бы круче – самому приехать с таким шрамом. Весь класс бы ахнул! Вот только неизвестно: понравилась бы Полине такая его мордуленция?
Склон между тем стал более пологим, а затем впереди