Он стал известным специалистом по предметам искусства. Жил в тишине и покое много лет, но умер, подражая собственной молодости, солдатом.
Рука легла на ручку двери, ведущую в ванную. Дверь была белая, немного поцарапанная, на ней висела коричневая металлическая гравюра с изображением писающего мальчика. Такие, наверное, раньше были в моде. Очень давно.
Сзади раздался резко оборвавшийся треск. Все, входной двери пришел конец. Я вцепился в рукоятку и потащил ее к себе. Сразу же увидел что-то темно-красное. Неужели плитка в ванной? Тогда конец и мне. Эту дверь можно попробовать закрыть и еще раз открыть, но это резко снижает шансы: если нужно быстро попасть в город, то следует искать еще одну дверь. Но где ее возьмешь? Я уже перепробовал три, все, что были.
Мне показалось, дверь открывается слишком медленно. Чувства обострились. Помню, как однажды упал со второго этажа: тот полет тоже был для меня как вечность.
Дверь распахнулась, и я сделал шаг, затаив дыхание. Нет, это не ванная. Получилось! За моей спиной все еще слышался шум, но я даже не обернулся. Здесь безопасно. Никто не посмеет оскорбить Цензора.
Я привалился спиной к стене. Стена была теплая и даже казалась слегка мягкой, хотя вроде бы сложена из кирпичей. По лицу потек пот. Надо же, открыл всего три двери, а так устал.
Не нужно оглядываться, чтобы узнать, где я нахожусь. Помещение давно знакомо. Представьте себе сложенную из красного кирпича квадратную комнату примерно пять на пять метров. У нее нет ни окон, ни дверей, пол и потолок тоже кирпичные. Казалось бы, переверни эту комнату, поставь на ребро или вверх тормашками – и ничего не изменится. Однако на стенах горят длинные белые свечи в темных подсвечниках, будто указывая на правильное расположение. Дескать, стены – вот они. Откуда берется воздух или кислород для огня, я не знаю: в комнате нет никаких видимых щелей. Зато посередине пола стоит деревянный стул с черной, высокой и наверняка очень неудобной спинкой. На стуле сидит человек. Это Цензор.
Здесь следует сделать небольшое отступление. Я буду использовать знакомые и простые слова, чтобы не усложнять рассказ. Например, когда говорю, что Цензор – человек, подразумеваю лишь, что он похож на человека. Толстый и короткий, с мясистым носом-картошкой, на макушке – пролысина. Одет в нечто вроде белой древнеримской тоги с золотой каймой. Цензор сидит и смотрит очень серьезно, будто готовится выступать перед Сенатом. Однако я очень сомневаюсь, что он – человек. Дело не только в том, что Цензор умудряется жить в комнате без входа и выхода, но также и в том, что его невозможно увидеть со спины. Если идти вокруг стула, то всегда будет казаться, что Цензор обращен к тебе лицом. Это не зависит от того, сколько людей в комнате: он будет обращен лицом к каждому.
– Рад снова видеть тебя, Глеб, – тихим голосом произнес свою обычную фразу Цензор.
– А уж как я рад! – откликнулся я вполне искренне. – Меня же чуть не подстрелили. Было всего три двери, а я умудрился правильно открыть лишь последнюю.