ваш где? – спросил Валера, когда осмотр комнаты закончился.
– Он на работу устроился, в газетный киоск. Временно, придет поздно вечером.
Следователь и стажер спросили адрес киоска и ушли, оставив Таисию в одиночестве. Ее жизнь только начала налаживаться, а тут снова проблема. Неужели эта черная полоса никогда не кончится? Таиса посмотрела в зеркало: на лице появились первые морщинки, а уголки губ опущены скобкой, корни волос совсем седые. Таиса вытащила пудреницу, в которой была золотистая пыльца и, ухватив ее щепоткой, посыпала на волосы и втерла немного в лицо. Совсем другое дело! Дочка найдется, Таиса чувствовала, что у нее всё в порядке, скоро позвонят и скажут, где ее Глина.
***
Глину нашли быстро, и в этом она была виновата сама. Зачем она побежала прочь от полицейского на московском автовокзале? Надо было пристроиться к какой-нибудь попутчице, завести с ней разговор, и пройти мимо опасного полицейского, не вызывая подозрений: она идет со взрослой, а не одна. Но все, что репетировала Глина, мгновенно забылось, стоило ей только увидеть полицейскую форму. Полицейский погнался за Глиной, и довольно быстро ее настиг, учитывая, что она не знала географии московских переулков. Глина заплакала и не смогла дать внятных объяснений, что она делает в одиночку в чужом городе. В местном отделении полиции связались с Левобережным отделом полиции Воронежа, откуда радостно сообщили, что следователь Купцов передает Глине пламенный привет от себя и родителей.
Глина качалась на обшарпанной лавке, обхватив себя руками за плечи, словно ее обнимала и убаюкивала умершая Маринка, и подвывала: «Дура, овца тупая». Старший лейтенант недоуменно косился на нее. Явно, девочка не из бродяжек, семья нормальная, чего с жиру-то бесится?
У Глины были полные карманы темных шариков, предназначавшихся для «Божьей пчелы», но четкого плана, как покончить разом с Пасечником, Софьей, Валентином Прокофьевичем и всей дрянной сектой у нее не было. Она хотела подкараулить каждого поодиночке и расправиться с каждым в отдельности. Бусин хватило бы на всех. Как действовать конкретно, Глина не решила, и теперь безутешно плакала от обиды на свою беспечность. Мать обещала приехать за Глиной первым же поездом, потому в детприемник Глину отвозить смысла не имелось. Ее оставили в кабинете подразделения по делам несовершеннолетних на ночь, предварительно обыскав. Шариков, разумеется, не обнаружили.
Глина устроилась в двух сдвинутых креслах, и, уставшая от слёз, уснула быстро. Ближе к утру она проснулась от неясного шума, который не позволил ей больше сомкнуть глаз. Потом Глина поняла, что это был шум вещей, которыми был набит кабинет: в пакетах с бирками, в свертках на полках, в сейфах, в коробках по углам… Все они хотели что-то рассказать Глине, перебивали друг друга и срывались на крик. Глина зажала руками уши, но в голове звуки чужих голосов только усилились. Не известно, чем бы закончилась эта история, если бы хмурая сотрудница ПДНа не открыла дверь и не вывела Глину в служебный туалет.
К обеду за Глиной приехала мать. Плача и обнимая дочь, она пыталась