суп, который в детстве я называла «мой простой суп», и просила готовить мне только его, потому что не любила другие. Сверху моё любимое печенье к чаю, а вместе с ним море конфет. Вот в нем-то мы с Максимом и задрейфуем. Атмосфера на кухне родительского дома всегда волшебная. Всегда светло и вкусно. Периодически тихо, периодически шумно, но неизменно уютно. Уют в доме для меня и есть слово «мама». Когда я произношу его, сначала представляю её теплые нежные руки, а затем наш дом, точнее кухню. Представляю, как свет крадется из-за шторы на накрытый стол, сквозь легкую дымку, пахнет пирогами, где-то в других комнатах суета, но здесь тихо и спокойно. Мама готовит яблочный пирог и слышно, как кипит вода в чайнике. Цветовая гамма включает: белый, нежно розовый, теплый желтый, мягкий коричневый и немного оранжевого, схожего с цветом персика в соку.
После семейного обеда, права на меня перешли к Максиму. Нам предстояло выполнить много дел. Для начала собрать то лего, что я привезла ему в подарок. Каждый раз, когда я смотрю на моего племянника, мечтаю о детях. Вспоминаю те времена, когда опрометчиво придумывала имена для наших будущих детей вместе с тем, с кем не сложилось. Мы построили целую жизнь в разговорах, планах. А прожить её так и не смогли. И почему всё так не справедливо? Те кто мечтает о детях – не может их завести, а те, кому они даны – отправляют их к родителям на 8 месяцев из 12 в году.
Из всего того, что было вокруг, больше всего меня тревожил папа. Мама сказала, что у него было несколько приступов удушья. Он мне об этом не обмолвился ни словом в наших телефонных переговорах. И я начала переживать. Ведь мою любовь к папе не измерить этими километрами молчания. Мы много молчим. О главном молчим. Но от этого любовь в сердцах лишь крепчает. И порой даже лучше, что у нас друг для друга только хорошие новости. Мы делимся только хорошим, остерегая друг друга от плохого. Это и есть забота.
Вечером меня ждала баня, которую родные топили для меня, замачивая березовые веники, подкидывая дрова. И в очередной раз, надеясь на то, что я буду париться, а не мыться с открытыми дверьми. Но с годами ничего не изменилось. После того, как врачи в мои 23 года запретили повышать температуру паром, у меня отрезало желание ходить в горячую баню. И я старалась её избегать. Об этом приходилось переживать моим старикам. Для них горячая баня – это обязательный пункт, а для меня – полоса препятствий. Но самое классное, даже с таким расхождением во взглядах и подостывшим паром, выйти из нее в прохладный ночной воздух. Вдохнуть полной грудью и чувствовать, как кровь разгоняется по всему телу, начиная от щек. А после упасть на чистую постель, от которой пахнет свежестью, что есть только дома. И заснуть самым крепким сном, зная, что оберегать его будут как минимум двое самых любимых и родных. Как говорится, мой дом – это моя крепость. И хорошо, что есть тот дом, в который я всегда могу вернуться.
Новое утро бодро ворвалось в мою постель. Я очнулась ото сна, в котором мне, впервые в жизни, приснился жених, согласно старой поговорке «на новом месте,