в придумывании изощренных наказаний.
Совсем рядом с домом послышалось жужжание квадрокоптера, от которого Берт вздрогнул. В последнее время этот звук почти полностью заменил топот гвардейцев и пугал во много раз сильнее. Ведь все отвыкли глядеть на небо, считая, что оттуда не может грозить опасность. Она и не грозила до недавнего времени, пока на север не пришли новые технологии.
Берт дождался, пока звук стихнет, приоткрыл штору, выглянул на улицу, проводил взглядом скрывшийся за крышами домов миниатюрный аппарат.
Очередная «проверка безопасности». Хоть правительство и отменило чрезвычайное положение, но на деле… на деле проверки стали намного строже, только проводятся теперь с вежливыми улыбками и уверениями, что это лишь меры предосторожности.
«Нет, я как был идиотом, так им и остался», – Берт поморщился и с громким стуком поставил кружку на столик у кровати. Он ведь уже несколько дней мог быть безымянным трупом среди камней. Его могли в любой момент арестовать. Что угодно могло произойти. Вместо этого он сидит в теплом доме, пусть тесном и старом, пусть энергия в эту глушь подается в лучшем случае на пару часов в сутки – надо будет, кстати, усилитель собрать – но зато сам он живой и здоровый, а в соседней комнате женщина, которая почти двадцать лет продолжает любить его, несмотря ни на что.
Непонятно только, за что…
Спросить, что ли? Он обернулся к скрипнувшей двери, и увидел заглянувшую в комнату Варьетту, которая даже войти без приглашения не решалась. Берт ободряюще улыбнулся. Тогда, в юности, она вовсе не казалась такой робкой и нерешительной.
– С добрым утром, – он постарался вложить в эти слова как можно больше жизнерадостности, но получилось… он и сам прекрасно понимал, что получилось паршиво.
Варьетта указала на висящие под потолком старые часы и проговорила жестами то, что должно было, видимо, означать «Уже давно не утро». И правда – Берт еще раз осторожно выглянул через узкую щелочку на улицу, где все небо плотно затянули облака.
Если так пойдет дальше, он совсем потеряет счет времени.
– Что же ты меня не разбудила? – спросил он расстроенно, даже не надеясь получить ответ – все равно он еще не успел освоить язык жестов. Хотя, какая, в сущности, разница, если до наступления темноты из дома и носа нельзя высунуть, а с ее наступлением жизнь в этом маленьком городишке замирает? Потому, собственно, они и решили спрятаться именно здесь. По крайней мере, на ближайшее время.
Варьетта в ответ начала что-то быстро жестикулировать, но, видимо, заметив недоумение Берта, хлопнула себя по лбу и достала из кармана широких брюк-шаровар блокнот. Это вызвало еще большее недоумение.
– Откуда он у тебя?
Ей ведь пришлось покинуть дом в такой спешке, что не было возможности захватить хоть что-то из вещей.
«Разбирала залежи в кладовой», – быстро написала она.
– С утра уже в делах, – вздохнул Берт, которому вдруг стало нестерпимо стыдно за свою полнейшую никчемность и бесполезность. – Почему ты вообще меня терпишь?
Варьетта