пикало. Не удавалось повернуть голову из-за присосок и проводов, соединяющих меня с белой коробкой. Желтая лампочка на ней то загоралась, то гасла.
Я подписала какие-то бумажки. Мне что-то было нужно.
– Память будет возвращаться постепенно. Отдыхайте. Я зайду к вам через пару часов.
Я желала стать свободной и поэтому отдала всю себя Институту на долгие годы. Стоило ли оно того?
В палате я была одна. Лежала на кровати и смотрела в белый потолок. Кроме приборов, стула и стола ничего не имелось. Ни шкафа, ни тумбочки. Где же мои вещи?
Я ощущала голод, смятение и разочарование. Не могу сказать, какое чувство в тот миг преобладало.
Ко мне два раза заходила медсестра и оба раза спрашивала, как настроение. Паршивое, если честно, но отвечала, что все в порядке, чтобы казаться вежливой. Медсестра выдавала неискреннюю улыбку и уходила. Мать всегда отчитывала меня за резкие словечки, брошенные мной ее подругам, нагло влезавшим в мою жизнь. Они вечно спрашивали, когда я выйду замуж или найду нормальную работу. Это их не касалось, и я возвращала вопрос про замуж шестидесятилетней разведенке Ирине, тучной и страшненькой бабенке, у которой уже родился внук. Она выдала дочь замуж, едва той исполнилось девятнадцать, и очень этим гордилась. И внуком тоже. Сама же эта бабенка родила в сорок и вечно причитала, как тяжело поднимать детей, когда ты уже старуха. А я не желала, чтобы кто-то совал свой любопытный нос в мою жизнь. Мать тоже не имела права туда лезть. И вот я вспомнила об этом сейчас, когда медсестра нарушила мое одиночество и спросила про настроение. Спросишь в третий раз, милочка, отвечу правду и пошлю тебя. За едой хотя бы.
Желудок начал урчать. Мне кто-нибудь принесет поесть?
Доктор зашел через два часа, как и обещал. Он был чрезмерно любезен и представился Дмитрием Игоревичем. Фамилию я не запомнила.
– Как вы себя чувствуете?
Может, сказать ему правду?
– Нормально, – ответила я и попыталась улыбнуться. Актриса из меня никакая. Медсестра-робот и то улыбалась лучше.
– Вы помните день, когда подписали контракт? – доктор подвинул стул ближе к кровати и сел.
– Смутно.
– Что именно вы помните?
А вы-то помните? У вас за последние несколько лет наверняка произошла целая куча событий. Толпа таких же, как я, пациенток и пациентов, опыты, статьи в научных журналах, конференции и все в этом духе.
– Вы помните, на что вам нужны были деньги?
Ах, контракт…
Помню, что хотела сбежать. Я только окончила университет и устроилась на работу, где платили копейки. С такой зарплатой снимать жилье не получалось. Да чего уж там говорить! Я не могла купить себе одежду, приходилось занимать у родителей. Мать давала денег и считала, что теперь я обязана ей подчиняться. Кто платит, тот и заказывает музыку – так говорят. Отец зарабатывал немного и отдавал все матери. Иногда в день получки мне удавалось перехватить немного денег у него. И ему я возвращала в первую очередь, хотя он этого не требовал. Чего нельзя было