А то геологи полагают, что всякие там складки на местности очень важны, и все потому, что, как я предполагаю, они такие большие и находятся там, где находятся, очень долго. Тогда почему бы складкам на постельном белье не быть столь же важным объектом наблюдения хотя бы по той причине, что они столь малы и их существование столь кратковременно? Лично я считаю серьезным делом попытаться поймать все время меняющийся ландшафт складок на простынях и наволочках уже потому, что они настолько изменчивы и неуловимы. Все относительно – вот что я хотела сказать (разумеется, говорю я это только самой себе; ни при ком другом я не осмелилась бы это произнести). Я думаю, что для какого-нибудь микроскопического клеща эти складки предстают в виде могучих горных хребтов, перевалов и таинственных высокогорных плато. Этот клещ живет в том же самом мире, в котором обитаем мы. И тем не менее его мир отличен от нашего. Мне так тяжело высказать то, что я думаю. Я даже решила, что разглядела нескольких клещей на белье прямо сейчас, но это не они – просто белые искорки на грани видимого. Согласно разработанной мной теории, однообразие постельного белья в сочетании с одиночеством, свойственным, по определению, процессу застилания кровати, имеет тенденцию к порождению обманчивых визуальных эффектов. Все это похоже на то, что я читала – уже не помню где – об участниках одной антарктической экспедиции, которых все время преследовало ощущение, что в их партии на одного человека больше, чем было на самом деле.
На простынях действительно видны крохотные белые точки. Я их вижу совершенно отчетливо; они неподвижны. Наверное, это отслоившиеся частицы верхнего слоя кожи. По каждой чешуйке мертвой кожи, должно быть, ползают армии клещей. Они так малы, что оказываются недоступными моему зрению. Мне остается только думать о них и восхищаться их запредельной малостью. Я восхищаюсь ими, но в то же самое время их невидимость, их безмолвное существование, их тайна приводит меня в трепет – но это уже между нами. Я ни за что не рискнула бы даже упоминать о таких мыслях при ком бы то ни было. Но вот сегодня, прямо сейчас, утром, мне приходит в голову, что и другие люди, вполне возможно, думают о том же и точно так же боятся говорить об этом. Я решаю затронуть эту тему сегодня в разговоре за кофе, и это решение наполняет меня беспокойным зудом предчувствия: разговор предстоит не из легких. Чего стоит одно лишь молчание клещей. Оно, конечно, пугает меня, но я хотя бы знаю почему. Силуэты и тени, которые я видела, формы, которые они принимают…
Нонет. Все эти мысли вокруг простыней – не более чем игра, призванная скрасить время, проводимое за каким-то скучным занятием. Ситуация всегда остается под моим контролем, просто иногда мне нравится поиграть в то, что это не так. Как бы то ни было, с постелью я управилась, и мои мысли привели меня вниз, к кладовке, из которой я извлекла пылесос. Я стою в конце коридора: одна моя рука сжимает ручку на корпусе пылесоса, другой я придерживаю длинную трубку на конце его шланга.