наступит благоденствие. Такие бытовые настроения были широко распространены, и можно приводить огромное количество примеров, в том числе и из личного опыта. Например, когда на родном факультете психологии МГУ проводилась первая в его истории конференция аспирантов и молодых учёных по проблемам межнациональных отношений, в выступлениях ряда молодых коллег звучали разного рода претензии к России. Эти ребята поступали в МГУ по республиканским квотам, вне конкурса (мне, например, в своё время удалось поступить на факультет только с третьей попытки) и никогда ранее не подчеркивали свою национально-республиканскую принадлежность.
Парадоксально, что в условиях горбачёвской демократизации национальный вопрос вдруг обострился, даже у тех, кто, казалось бы, наиболее благополучен, в отличие, например, от упомянутых выше малых северных народов. Я склонен объяснять это тем, что в союзных республиках в условиях монополии власти КПСС сформировалась своя национальная бюрократия, своя элита, имеющая свои, отличные от центральной власти, интересы. В первую очередь она, а вовсе не широкие массы населения, значительно проигравшие при распаде Союзного государства, была заинтересована в независимости республик, ибо они получали в этом случае ещё большую власть. Но вернёмся от этого отступления и рассказа об экспедиции на Чукотку к событиям 1990 года.
На «Большой Земле» в это время вовсю шли демократические преобразования. Возникали новые политические движения, национальные фронты, появились (помимо КПСС) новые политические партии. Кстати, среди новых политических партий первой зарегистрированной оказалась ЛДП Жириновского, что косвенно свидетельствует о её близости к соответствующим правоохранительным структурам. Сама КПСС, по словам соратника М. С. Горбачева и идеолога партии Егора Яковлева, была «беременна многопартийностью», так как внутри партии возникло, по крайней мере, пять течений. Консервативное крыло КПСС, воспользовавшись тем, что Горбачёв находился в поездке за рубежом, выпустило знаменитый манифест Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами», критикующий политику Горбачева с позиции неосталинизма. Нарастала политическая напряженность, сопровождавшаяся экономическими проблемами, обусловленными, в частности, резким падением мировых цен на нефть, составлявшую основу экспорта.
Вызванная «перестройкой», новая политическая реальность требовала своего осмысления и рефлексии. Но отсутствовала даже чёткая система понятий для рефлексии политической ситуации. Так, коммунистическую партию в отечественной либеральной прессе называли «правыми», как обычно называют консерваторов. Но во всем мире коммунистические партии представляют собой полюс левых движений. Вообще же традиция деления политических сил на «левых» и «правых» восходит к Великой Французской революции 1789 года, где в Конвенте (республиканском парламенте) якобинцы (наиболее радикальные революционеры) сидели слева, а жирондисты (консерваторы) – справа. Середину