тая в них, шествующая пара исчезла. Их путь был неведом остальным. Но уверенность в том, что один из них, а именно провожатый, вернётся, не вызывала ни у кого сомнений. Как и то, что второй, которого звали Савва, отправится дальше по строго индивидуальному маршруту и обязательно найдёт то место, откуда ему откроются парадные двери и в нашу Комнату, и во многие другие.
* * *
Мы так и шли, выйдя из «Зеркальной Комнаты» – я спереди, Савва чуть сзади. Честно говоря, мне с самого начала было неведомо, куда мы шли. Интуитивно я знал только общее направление и что у Комнаты есть не только вход, но и выход. Вот как раз этот факт и должен был бы меня волновать. Однако ж нет. Почему-то я был спокоен.
И мой спутник по мере продвижения вперёд постепенно успокаивался – это чувствовалось по его дыханию. Кроме того, несколько раз он порывался что-то сказать, возможно хотел загладить неприятный момент, когда проявил по отношению ко мне некоторую несдержанность в Комнате.
Прошло ещё немного времени, и он заговорил.
– А я вспомнил тебя, Александр. Мы в каком-то роде… встречались однажды.
– Да. Это было так давно, что немудрено забыть.
– Вот, не забыл… Давно, это верно. Почти в прошлой жизни. Или как это точнее сказать?
– Что-то вроде того. Вы знаете, куда нам идти дальше?
– Отчего же не знаю – знаю. Теперь знаю наверняка. Скоро уже. Только что это у тебя за официальный тон вдруг – «выкать» начал?
Я примирительно взглянул на Савву.
– Да, Сав, конечно. Так куда ты меня ведёшь? Ведь верно – теперь ТЫ меня ведёшь, а не наоборот?
– А вот мы и пришли. Это моя территория. Заходи, будь как дома, Сашок. Это я к ВАМ, в эту вашу Комнату дороги не знал, а сюда-то…
Савва распахнул деревянную рассохшуюся дверь, непонятно откуда возникшую из плотного серого тумана, и мы прошли в небольшое, но светлое помещеньице.
Хорошо подогнанные сосновые половицы кое-где всё же поскрипывали. На стенах – старенькие выцветшие обои с рядами более темных, нежели остальной фон, пятнен и торчащими гвоздиками – вероятно, на них совсем недавно крепились картины или иконы. Потолки побелены давно, в углах чуть закопчённые. Крепкий дубовый столик и две приземистые табуретки – вот и вся мебель. В некоторых местах комнатушки когда-то стояли шкаф и ещё кой-какая мебель – это обнаруживали прямоугольные контуры на обоях с более насыщенными цветами. А ровно под ними на полу выделялись соответствующие участки с менее затёртой поверхностью.
На столе красовался изящный стеклянный графинчик, наполненный прозрачной жидкостью, два гранёных стаканчика на сто граммов каждый, глиняный горшок, закрытый вощёной бумагой и связка зелёного лука. Пахло свежим деревом, пряностями и свечкой.
– Присаживайся, Сашок, поговорим, водочки выпьем с дороги. Я ждал тебя.
– Как это ждал? Ты же только что не помнил меня. А в Комнате так вообще врагом смотрел…
– Садись, садись. Помнил, не помнил. Смотрел, не смотрел. Всё ему расскажи да наизнанку ещё вывернись. Знаю я тебя. Сейчас начнёшь