смуты, и та бесстрашно выскользнула из бани в темноту.
В августовской тьме белел Трифон, так и не сошедший со своего наблюдательного пункта. Похоже, птица была просто дезориентирована в пространстве по причине окончательно спустившейся на землю темноты.
– Я загоню его, мам, – пообещала девочка.
– Темно ж уже, – возразила Ираида.
– Я не боюсь, – ответила Ольга и подошла к Трифону.
Тот почувствовал рядом человека и злобно зашипел. Маленькая хозяйка по бабушкиному примеру резко выбросила руку и громко шикнула. Трифон в темноте не видел противника, поэтому решил просто ретироваться. Причем сделал это с королевским достоинством. Его маневр не был бегством, он был возвращением домой.
Оля задвинула щеколду, шепнула: «Пока», – и помчалась к дому. Без Трифона в темноте ей было страшновато.
В общем, баня в семье Звягиных сегодня не задалась – женская половина семьи вообще мылась наскоро.
– Ольга, дай на голову полью, – торопилась Ираида.
– Полей, – подставляла влажные от банного пара кудри девочка.
Мать опрокидывала таз с водой и вместо привычного «с гуся вода – с Оли худоба» подавала команды:
– Мыль, давай.
Оля старательно вспенивала шампунь, но волосы в мыльные рожки не сбивала, видя, что мать не настроена на игру. Наливное детское тело поблескивало в банном полумраке, но Ираиду это не радовало: «Как раскормилась, – думала она о дочери. – Прям толстуха». Девочка чувствовала внутреннее недовольство матери и специально присаживалась на корточки, поворачиваясь к Ираиде спиной.
«Вон хребта уже не видно, все салом заплыло», – никак не могла успокоиться женщина, отчего налегала на мочалку все сильнее. Наконец Ольга вскрикнула:
– Ма-а-а-м, больно!
Ираиде стало стыдно, и, пока дочь не повернулась к ней лицом, она быстро перекрестила детскую спинку. Потом легко коснулась и бодро произнесла:
– Ну вот, оттерла, аж скрипит. Подожди, окачу.
Подставила жестяной таз под кран с кипятком. Вода звонко ударила в жестяное дно. Ираида Семеновна прикинула на глаз, перекрыла горячую воду и пустила холодную. От содержимого шайки пошел пар, и вода издала приятное уху бульканье. Женщина с опаской опустила руку в таз и перемешала его содержимое, читая про себя Богородицу.
– Готово! – объявила Ираида и окатила дочь. – Вставай.
Ольга даже не подняла головы. Спросила тусклым голосом:
– Ма-а-ам, я толстая?
Ираиду обдало жаром, и сердце ее сжалось:
– Это с чего ты взяла?
Девочка молчала.
– Это кто тебе сказал?
– Все говорят, – тихо произнесла дочь.
– Ну-у-у, – протянула Ираида Семеновна, – я его отлуплю, паршивца. То камнями он кидается, теперь еще и обзывается!
– Это не он, – вступилась за брата Ольга.
– А кто?
– Какая разница, – еще тише обронила девочка.
– Как это какая разница?! – возмутилась мать. – Моего ребенка обижают, а она – какая разница! Да я за тебя… за тебя…
Ольга