ведь именно там впервые появилась формальная логика как научно-обоснованный метод познания действительности. Но отношение древних греков к искусству мы затрагивали лишь вскользь, ведь наша учебная программа вовсе не предполагала этих тем.
Подумав о Ниле, я мгновенно вспомнила свои сновидения и против воли нахмурилась. Это не укрылось от Грега.
– Что не так?
– Мне стали сниться сны. О прошлом. А ещё я вспомнила один эпизод из своего раннего детства, хотя думала, что неспособна помнить себя в таком возрасте…
Грег посмотрел на меня как-то озадаченно и почесал нос.
– Это всё из-за твоего рассказа о детских годах, да? – спросила я. – Ты таким образом помог мне запустить какой-то собственный пересмотр?
Грег выглядел смущённым и как-будто сбитым с толку:
– В целом, да. Но… обычно возвращение памяти о раннем детстве наступает у клиента не раньше восьмого-десятого сеанса. Совсем немногие доходят до этого этапа, а уж идти дальше тем более соглашаются лишь единицы.
– Ты мне не веришь?
– Не в этом дело. Просто… пойми меня правильно. Я ещё не встречал такого, чтобы это наступило так быстро. Ты уверена, что подобные сны не снились тебе когда-то раньше? И сами воспоминания, возможно, не так уж новы? А может, ты сконструировала какое-то из них самостоятельно? То есть, попросту создала в своём воображении… Так бывает иногда.
Я покачала головой:
– Некоторые события действительно и не забывались. Но один из эпизодов, пришедших во сне, касался того возраста, о котором я до сих пор не помнила абсолютно ничего. И, тем не менее, я твёрдо уверена: воспоминание реальное.
– Расскажи мне обо всём, что вспомнила, – попросил Грег. – Настолько подробно, насколько это возможно. Не опускай никаких деталей. Сможешь?
Я кивнула и начала обстоятельный рассказ. Подробно описала и маленькую комнату с толстыми стенами в интернате, и всё, что вспомнила о Якобе Лобзовском и Ниле Доране в колледже. Не упомянула только одно: что во сне Нил разговаривал со мной голосом Грега.
На протяжении всего этого повествования я сохраняла ровное и даже несколько холодное состояние ума, не вовлекаясь в свою же историю. Меня даже удивило, насколько отстранённой я была в процессе пересказа воспоминаний, ещё пару дней назад поднявших во мне целую бурю.
Кажется, Грег тоже почувствовал мою безучастность, поэтому рассказ его не удовлетворил.
И тогда он приблизился ко мне с повязкой в руке:
– А теперь я хочу не только голых фактов. Поведай о своём личном отношении к тому, что ты мне только что рассказала.
Наконец, и повязка, и все датчики были, как обычно, установлены на свои места. Однако в этот раз вместо того, чтобы слушать или просто пассивно получать чужие впечатления, я должна была говорить о своих. Но это оказалось слишком сложным заданием.
– Я не понимаю, что должна говорить, Грег.
– Просто попробуй ответить