груду бессмысленных слов, слов на древних языках и просто выдуманных. Я же не слишком силен в древних языках, чтобы произносить настоящие заклинания по египетски или древнееврейски. Я поочередно кланялся во все углы подвала, воздевал руки к потолку, растопыривал пальцы и прочее в том же духе.
Потом я начертал в воздухе сложный знак, скрестил руки на груди и с выражением тупого упорства стал смотреть на него так, будто бы ждал, что воздух родит мне гомункула. Подобный взгляд я подсмотрел на рекламной фотографии какого-то парацелителя, берущего по пятнадцать долларов за визит. Если за мной наблюдают, то пусть попробуют теперь разгадать мой метод.
Часов через двенадцать мне принесли поесть и я сделал вывод, что дело все же сдвинулось с мертвой точки. Никогда нельзя быть уверенным: порой самые удачные заклинания не срабатывают, а случайно оброненное слово может столкнуть целую лавину событий. Так случилось и на этот раз.
18
Все последующие дни меня кормили как в хорошем пансионате, но выпускать, похоже, не собирались. Все свое, совершенно пустое, время я занимал экспедициями в новую реальность, открывшуюся мне. Я не хотел потерять найденное. Я хотел разведать как можно больше. Я хотел закрепиться на новой территории.
Однажды мне удалось снова попасть на берег моря. Это было именно то побережье, разве что теперь я оказался километра на два левее. Пляж здесь был каменистым и кишел мелкими полупрозрачными крабами, разбегающимися при моем приближении. Я осторожно взлетел и направился к острову.
Осторожно, очень осторожно. Вся суть в слабости желания. Чтобы перемещаться в здешних местах, достаточно пожелать. Но любое нормальное желание выбрасывает тебя сразу в физический мир и ты оказываешься просто глупцом, сидящим с закрытыми глазами у стены. И даже очень слабое желание срабатывает как большой реактивный двигатель, приставленный к игрушечному самолетику. Желания здесь имеют слишком большую мощность.
Я пытался лететь осторожно, но меня бросало то в стратосферу, то к самой воде. Наконец, мне удалось зависнуть недалеко от острова. Вид был великолепен. Это было что угодно, только не планета Земля. Это было любое время, но только не двадцать первый век. Я был кем угодно, но только не человеком. Это открывало громадные перспективы. На краю острова возвышался замок, несколько необычной архитектуры, но очень похожий на средневековые земные замки. Две из четырех башенок стояли наклонно. Никаких антенн, никаких столбов, никаких дорог. Если здесь есть жители, то они летают по воздуху, как и я. Я сосредоточился на одном из окон верхнего этажа.
Вначале я не понял, что случилось. Замок исчез, море исчезло; я оказался на обширной серой равнине, изборозжденной поперечными полосами. Пейзаж был сюрреален: какие-то жуткие каменные формы, впадины и пики здесь и там и все это полностью противоречит закону гравитации. Небо, в основном голубое, состояло из трех блестящих полос. Метрах в десяти от меня виднелась пропасть. И тут я увидел.
Равнина,