что из мальчика, рожденного проституткой, ничего путного не получится. Фаворита повторила: Кадиш Познань. Подержала Кадиша на вытянутых руках и повернула, словно соразмеряя имя и вес. Уходя, раввин даже не улыбнулся. Он просто шагнул назад, в сточную канаву, считая, что сделал для ребенка доброе дело. Пусть имя Кадиш его спасет. А вырастет праведником, так и фамилию добудет получше.
Но даже знай Кадиш, откуда у него такое имя, он бы не чувствовал, что проклят. В семейной жизни он был вполне счастлив. Верил, что сына ждет блестящее будущее. Да, когда приходилось взбираться на разделительную стену, колени у Кадиша поскрипывали, но он с легкостью приземлялся на другой стороне с едва слышным «оп-ля» и с такой же легкостью смотрел и на собственные перспективы. Доведись ему за прошедшие двадцать пять лет встретиться с Лайлой Финкель, Кадиш сказал бы ей, что отчасти она была права. Жизнь, хоть и тяжелая, оставляла проблеск надежды. Возможно, именно поэтому Кадиш нуждался в сородичах-евреях не больше, чем они нуждались в нем.
Так обстояли дела во времена городских партизан montoneros[9], ERP[10], да и потом, когда был сброшен Онганиа[11]. За эти два десятилетия еврейская община расцвела, обрела новый статус. И Кадиш был убежден: процветание и его не обошло бы стороной, сумей он осуществить все свои планы и замыслы.
Когда к власти вернулся Перон, евреи не сильно насторожились. Тем более все эти годы они думать не думали о том, как они обходятся с Кадишем Познанем. Безусловно, евреи вздрогнули, когда толпа встретила вернувшегося Перона с таким восторгом, что дошло до смертоубийства. Второй его приход был недолгим, но кое у кого в Онсе[12] и Вилья-Креспо[13] все это время тряслись поджилки, а после его смерти два брата в двух больших домах фешенебельного Палермо поняли: дело пахнет керосином.
Перон оставил в Розовом доме танцовщицу, доверил ей страну – и при ее власти все пошло наперекосяк. Пришла пора большой неуверенности, поползли страшные слухи, и у богачей стали закрадываться опасения: а вдруг завистники и всякие недоброжелатели начнут копаться в прошлом? Число трупов росло, но до массовых похорон дело пока не доходило. Скорее это был период раскопок. Сокровенные тайны в Буэнос-Айресе массово раскрывали, и кто-то мог случайно наткнуться и на тебя. Тут дети Общины Благоволения и поняли то, что Кадиш знал всегда: стена, разделяющая два кладбища, не такая уж и высокая. Их охватило отчаяние – надо уничтожить следы, связывающие их с Общиной Благоволения! И они обратились к единственному человеку, который мог им помочь. Они наняли Кадиша Познаня – пусть перелезет через стену на ту сторону кладбища! И стали платить ему большие деньги, чтобы он уничтожил имена и фамилии на надгробиях.
Пато скрючился за надгробной плитой Хецци. Уперся коленями в бурую землю, подпер плечом камень. Обхватил его с боков, подобрался, приготовился – сейчас Кадиш нанесет первый удар. Задача Пато – упершись посильнее, не дать камню упасть.
– Упираться