Этот уже мой. Да только я – не его.
Что-то жжет глаза. Дым, – подумала она и стряхнула со щек слезы. Но так и не отвела взгляд. Огонь метался в печи, словно рыжий зверь.
Зачем ты бросил меня, отец?
Вот я сижу в холодном доме, студеной зимой, в дикой лесной глуши. Одна, одна… Кто бы со мной ни был – ему не быть со мной рядом. Ему не стать близким. Не стать любимым. Ему меня не согреть.
Кто бы со мной ни был – это чужой. Враг. Предатель и враг.
Зачем ты предал меня, отец?
Помнишь, как ты брал меня с собой… Зимний вечер, в бильярдной теплый желтый свет, мужчины пьют. Улыбаются. Смеются. Табачный дым, и пахнет коньяком. Ты говоришь: хорошо. Пусть лизнет – но только каплю! Пахучая огненная жидкость обжигает кончик языка, и я смеюсь. Все смеются.
– Ты у меня самая красивая, – говоришь ты. – Самая красивая девочка!
Я не забыла: ты попытался. Я знаю: это была отчаянная попытка.
Увезти меня, спрятать у знакомых, не сказав матери, – как ты ее тогда ненавидел!
И как я тебя тогда любила…
Больше родного дома, больше своей жизни.
И как ненавидела тех, кто нас хотел разлучить…
Как теперь ненавижу – всех. И тебя. Как ненавижу!
Перед той болезнью я помню только одно.
Я лежу в чужой кровати, застеленной холодным крахмальным бельем. Лежу, отвернувшись к стене, и так стараюсь уснуть… Потому что ты сказал, что мой дом пока теперь здесь и я должна спать, ведь завтра в новую школу, в чужой класс.
Я так стараюсь уснуть, так стараюсь… Если я не усну, меня заберут. Скажут, что я не смогла тут жить, и заберут. Я снова вернусь домой – без тебя.
Ведь ты вместе со мной не вернешься. Ко мне никогда уже не вернешься – я знаю. И боюсь этого одиночества больше всего на свете.
С тех пор я уже ничего не боюсь в жизни.
Но уснуть не могу. Время идет – беспощадное время. Безжалостное, жестокое время.
Я не могу уснуть – вдруг ты уйдешь? Бросишь меня тут? Одну?
Проходят минуты. Тикает чужой будильник. Тот, что должен разбудить утром – нас? Или только меня? Одну?
Я лежу в холодных белых простынях и зябну. И не могу согреться. Вот как сейчас, в этом насквозь выстуженном доме, рядом с чужим мужчиной, который обнимает мои плечи.
Не отрываясь, Алиса смотрит на черные поленья с огненной жаркой каймой, на рыжие и фиолетовые всполохи в темном зеве печи.
И пока я мерзла в этой чужой постели, зазвонил телефон. Потом открылась входная дверь. Вбежала мать – от нее пахло морозом и мехами.
Я поднялась, чтобы одеться. Все было кончено.
Мать увезла меня на такси. Больше я тебя никогда не видела.
Почему? Как ты мог бросить меня одну – навсегда?
Мать хочет, чтобы я была как она. Не лучше. Не удачливей. Такой же. Она хочет, чтобы и я была как она. Одна.
Не суйся, – говорит она каждый день. – Не лезь в этот мир профессорских сынков. Это не для тебя. Все это не для тебя.
Я и сама не знаю, зачем он мне нужен – этот мир.
Но я его завоюю.
Это