нет, сеньорита, я не стану вас слушать! – воскликнул я. – Мне слишком хорошо известно, как искусно вы сочиняете всякие басни.
– Ну что же, – продолжала она, – раз вы не позволяете мне оправдаться, то я верну алмаз, но, прошу вас, не губите меня.
Сказав это, она сняла перстень с пальца и передала его мне. Но я ответил ей, что не удовольствуюсь одним камнем, а требую еще возвращения тысячи червонцев, украденных у меня в меблированных комнатах.
– Ах, сеньор, – отнеслась она ко мне, – что касается ваших дукатов, то не требуйте их у меня. Этот злодей Рафаэль, которого я с тех пор не видала, увез их с собой в ту же ночь.
– Ни-ни, крошка! – вмешался тут Фабрисио. – Вы думаете выпутаться из этого дельца, сказав, что не получили своей доли пирога. Нет, так дешево вы не отвертитесь. Достаточно того, что вы соучастница дона Рафаэля, чтоб потребовать у вас отчета относительно вашего прошлого. Должно быть, у вас на совести найдется порядочно всяких грешков. Пожалуйте-ка со мной в тюрьму, чтоб принести там полную исповедь. Я захвачу с собой также и сию добрую старушку, – продолжал он, – она знает, вероятно, немало забавных историй, которые сеньор коррехидор будет не прочь услышать.
После этих слов обе женщины приложили все старания, чтоб нас смягчить. Они огласили горницу криками, жалобами и стонами. Пока старуха валялась на коленях то перед альгвасилом, то перед стражниками, стараясь возбудить их жалость, Камила самым трогательным образом умоляла меня спасти ее от рук правосудия. Зрелище это стоило того, чтоб на него взглянуть. Наконец я притворился, будто она меня разжалобила.
– Сеньор альгвасил, – сказал я сыну Нуньеса, – раз уж мне вернули алмаз, я готов примириться с потерей всего остального. Мне не хотелось бы, чтоб пострадала эта бедная женщина, ибо я не жажду смерти грешника.
– Постыдитесь, сеньор, такого мягкосердия! – возразил он. – Из вас никогда не вышло бы хорошего полицейского. Однако, – добавил он, – я должен исполнить данное мне поручение. Мне строжайше приказано задержать этих инфант, ибо сеньор коррехидор хочет наказать их в пример другим.
– Снизойдите, пожалуйста, к моей просьбе и поступитесь несколько вашим долгом ради подарка, который сделают вам эти дамы, – сказал я.
– О, это другое дело! – возразил Фабрисио. – Вот что значит вовремя применить риторическую фигуру. Однако что же эти дамы хотят мне предложить?
– У меня есть жемчужное ожерелье и серьги большой ценности, – сказала Камила.
– Хорошо, – резко прервал он ее, – но если эти жемчуга с Филиппинских островов, то благодарю покорно.
– Можете взять их без всякой опаски, – возразила она – ручаюсь вам, что они настоящие.
Камила тут же приказала старухе принести маленький ларец и, вынув оттуда колье и серьги, передала их сеньору альгвасилу. Хотя он смыслил в камнях не больше меня, однако же признал подлинными как те, что были в подвесках, так и жемчужную нитку.
– Камни,