«Преступление и наказание» Достоевский написал.
– Вы оба чудики…
– Ульяна, я Первуша, мой папа – Чудик. Это хорошо. Мы знаем, что такое соль, сахар, золото. Все это хранится на складе. А у нас только аварийный и неприкосновенный запас. Я разведлет и задачу понял. Скажи, что тебе нужно еще? Платье? Шубу? Золото? Тетрадку?
– Валенки и ручку, карандаш и немного денег, чтобы написать письмо Саньке. А где ты все это купишь?
– Я все найду, девочка, я чуточку волшебник, а не шпион.
– А мы всегда здесь будем кушать? Почему вы себе не устроите такие домики?
– Не кушать, а трапезничать. Да, пока всегда. Это аварийный домик, он один.
– И только потому, что дед-старожил наш крайне предусмотрительный консерватор.
– Он консервирует?! Надо же, – удивилась Улька, – тогда еще посуда нужна, если добудешь сахар, мне банки нужны – варенья-соленья закрывать. Я умею.
– А кошку-собаку не хочешь?
– Хочу… и еще корову.
– На сегодня достаточно. Посуду поставь на самую нижнюю полку под «плитой». Потом отбой.
– Спокойной ночи.
– Есть, командир, – рассмеялись мужчины и ушли.
10. Соучастница
Необычный лязг и позвякивание не сразу разбудили Ульяну. Она видела себя маленькой, мама крепко держала ее за руку, а корова жевала сено, дергая железную цепь, наброшенную на загородку стойла. Кобеля отпустили на волю, а цепь мимоходом бросили за ненадобностью.
– Проходите, проходите, матушка, я научу вас доить, – ласково звала Мотя, но мама только крепче сжимала руку, не решаясь войти в бревенчатый сарай.
Утро только занималось, выпала роса, они уже промочили ноги и чувствовали себя неуютно на пороге чужого хозяйства. Но и стоять на виду неблагоразумно. Они присели на скамеечке, Мотя щебетала, то с коровой, то с ними, объясняя, что надо ласково подходить к Милочке, чтобы та допустила к вымени, не выбивала ведро копытом. Постепенно рука матери ослабла, она тихо заплакала, Мотя отвернулась, приговаривая что-то утешительное себе под нос. Уля уткнулась в мамины юбки и сразу уснула после дальней дороги. Проснулась она в светлой горнице на мягких перинах, две крестьянки сидели к ней спиной, тихо переговариваясь, пили чай из блюдца, шум самовара и разбудил ее.
– Поднимайся, красавица, – услышала она, – принимай хозяйство.
Уля отвела взгляд от угла с иконами, увидела на пороге дома Первушу, вновь закрыла глаза. Как звали мамочку, она так и не вспомнила, но сон окончательно покинул ее. Как давно она не видела мамочку, а тут… Маячили напоминалки, после всех процедур умывания-одеяния она вышла на порог.
Несколько дощатых коробов стояли в ряд у забора. Как они здесь оказались? И зачем столько тазов и ведер?
Первуша с Чудиком сбрасывали шлемы и скафандры, чтобы окунуться в реке, она отвернулась, ушла осматривать дальше. На контейнере с мешками муки истошно