одежды, покрывавшие его, само расстояние, на котором он от нее находился, говорили: сними нас, приблизься. Здесь доминантой звучало обнажение, пока только оно. И от этой музыки обнажения у нее и кружилась голова. И пока обнажение было только его, себя она еще «сохраняла» в неприкосновенности, хотя и чувствовала (не осознавала, но предощущала), какое это зыбкое неприкосновение.
Но и его обнажение было отличным от просто раздевания, то, что она обнажала Петю, разительно отличалось от раздевания других мужчин, она, обнажая Петю, присваивала его в глубине своей груди, там, где начинались и взлет и падение. И в этом взлете-падении покоилось пока ее хрупкое неприкосновение, теперь уже ждущее, что его нарушат, что его сломают.
Мила слушала Петю и, слушая, млела. Внешне этого не было видно. Сидела женщина, очень моложавая, с каким-то невидящим взглядом, сидел и что-то говорил юноша, почти мальчик. Она рассеянно его слушает, почти не глядя на него, и кажется более увлеченной своей сигаретой и кофе.
Он что-то говорит, слегка жестикулируя. Но как жадно ловила она его слова. И даже не смысл их. Его слова слышали ее уши, а значит, его слова слышали также и ее грудь, ее живот, ее спина, ее руки.…
Вся она купалась в его словах. Они омывали, сладко обволакивали каждую ее точечку. Его слова легко проникали в самые потаенные места ее тела, заставляя их трепетать в изумлении наслаждения.
Она могла пребывать в этом состоянии бесконечно. Звуки его голоса, его жесты, взгляды окунали ее в безвременность чувства, в бесконечность искушения, в изнемогающее предчувствие удовольствия. И только усилием воли ломая проснувшееся в ней, произносила, прерывая все свое запойное, томящееся: «Ладно, Петя, мне пора работать. Пока».
– A bientôt. A demain. (До скорой встречи. До завтра.)
– Tu que, demain viendras de nouveau? (Ты что, завтра опять придешь?)
– Bien sûr. (Конечно.)
– Écoute, mais comment t’as le temps d’apprendre, si tu es ici tout le temps? (Слушай, а когда ты успеваешь учиться, если все время сидишь здесь?)
– J’arrive quand-même. (Да как-то успеваю.)
8
И в этот день все у Милы получалось как надо. Голова ее по-прежнему четко соображала. Мила также активно и чуть сухо вела дела, но часть ее головы продолжала обсасывать, обдумывать все мгновения всех ее встреч с Петей. Встреч пока еще недолгих, но таких бесконечно головокружительных в их продолжении уже после того, как он уходил.
Продолжительных в ней самой, бесконечных в своем переосмысливании, когда каждое мгновение она вспоминала и перетирала тысячу раз, когда и этого было мало, когда каждое мгновение рождало новое немыслимое продолжение, которого она еще не знала, но уже чувствовала, что это узнавание принесет и неожиданное, и подпорченное ожидаемое, и удовольствие, и горечь.
Чувствовала, еще ничего не зная, не зная продолжения и пока не желая знать его. А что Мила знала, просто была уверенна, так это то, что сегодня у ее Мужа опять будет трудная, тяжелая ночь с ней.
Их случайные, преднамеренно-ненамеренные встречи продолжались. Время шло. Мила