сделал избранным. Любовь к тебе у него, знай, Отеческая! Цени её! Пишу от сердца и души. Не пей! Прощай, твой Бруно».
Гюго с лёгким сердцем отправился навстречу судьбе.
III
Париж
Раннее утро. Собор Парижской Богоматери. Гюго, как и многие другие, стоял на мессе, вымаливая у Господа лишь одно: долгожданную встречу со своей цыганкой Габи.
Слеза скатилась с его щеки, и он внутренне почувствовал, что прощён Им, самим Господом, вздохнул с облегчением, отметив, что плечи его расправились, видение окружающего стало чище и отчётливей.
Месса закончилась как-то неожиданно быстро, пролетела, вмиг забрав с собой в прошлое тяжесть с души и сердца. Народ толпой повалил на Соборную площадь, Гюго незаметно для себя попал в волну, его будто вытолкнули в день из призрачного страшного сна. Выбравшись из толпы, он искал глазами свою цыганку. Но её нигде не было видно.
Под ногами прохожих, горожан и приезжих гостей шныряли юркие цыганята. Гюго жестом руки попытался остановить хоть одного из них, задать жгущий его душу вопрос, но те в испуге вырывались, спешно оправдываясь:
– Да не брали мы у вас, месье, ничего! Отпустите!.. – они продолжали вырываться и плаксиво канючить.
Приметив его беспомощность и потерянность, чуть осмелев, цыганята выстроились перед ним, с любопытством изучая месье, стараясь понять, что он от них хочет.
Один из мальчишек, обрадовавшись, что знает Гюго, расплылся в улыбке, показав свои не особо чистые зубы, толкнул в бок соседа, недоуменно хлопавшего глазами, и поспешно воскликнул:
– Мы знаем тебя! Ты писатель!.. – вновь толкнул своего товарища, довольно добавил: – Гюго! Нам Габи рассказала о тебе… – И задорно выпалил: – Она хвалилась, что ты ей дал золотой.
Гюго, с облегчением вздохнув, взволнованно промолвил:
– Я и хочу вас расспросить о ней… – стараясь быть спокойным, начал он: – Где она сейчас?
Оглянувшись, Гюго посмотрел в сторону толпы, но среди снующих туда-сюда девочек-цыганок милой его сердцу не было.
Он обеспокоенно добавил:
– Что-то я не вижу Габи в толпе.
Дети, почуяв интерес месье, решили на этом заработать, запричитав на все лады:
– Месье, дай и нам золотой, тогда скажем!
Гюго доброжелательно протянул им два золотых.
Дети радостно грянули:
– Ёй! Сам Гюго дал нам золотые монеты!
В их глазах светилось счастье, и они доверились Виктору:
– Габи нет в Париже! Она уехала в Трансильванию к своей бабке, та тяжело болеет.
Гюго занервничал, подался вперёд, стараясь скрыть напряжение, и возбуждённо спросил:
– Но она вернётся?
Дети, не понимая странного интереса к их подруге, растерянно пробормотали:
– Не знаем, месье! Она же у нас вольная птица! Нигде не вьёт гнезда.
Затем, словно их озарило, перебивая друг друга, цыганята защебетали:
– Что, месье влюбился в Габи? Она умеет влюблять в себя.
Не сдерживая улыбок:
– Глаза-то какие, видели?..
В