колыбелью мертвых снов,
Среди увянувших цветов
Пройду, как вздох цветка живого.
[1902]
«Белеют призрачно березы…»
Белеют призрачно березы[16]
В объятьях сумерек и сна,
Могил таинственные грёзы
Пугливо шепчет тишина.
Туманно вдаль плывут аллеи,
Чернеют старые кресты,
И ангел мраморный, белея,
Простер крыло из темноты.
А вот и свежая могила —
На ней цветок, еще живой…
О, сердце! Что же ты застыло
Пред миром тайны роковой?
Зачем довериться не смеешь
Ее безмолвной глубине,
О чем так горестно жалеешь
В блаженно-грустной тишине?
Иль голос вечного покоя
Тебе один поведать мог,
Как жарко любишь ты земное,
Живое, полное тревог?…
[1903]
ИЗ КНИГИ ИОВА
Разве у Тебя плотские очи
и Ты смотришь, как смотрит человек?
О, Боже! Плотски́ми ли смотришь очами[17],
Пристал ли Тебе человеческий суд!
Кого обвиняешь? Я тень меж тенями,
Пройду, и назавтра меня не найдут.
Не Ты ли создал меня? Плотью и кожей,
Костями и жилами дух мой скрепил?
Зачем же, как лев разъяренный, о, Боже,
Ты ныне свой бег на меня устремил?
[1902–1903]
ИЗ КНИГИ ЭККЛЕЗИАСТА
Суета и томление духа пустое[18],
Всё, что было и есть, и что будет потом.
Солнце всходит, заходит всё той же стезею,
Путь свершит и выходит на месте своем.
Ветер к югу несется и к северу мчится,
И кружится по дальним пределам земли.
Но откуда умчался, туда возвратится,
Возвратится на круги свои.
Реки в море стремятся, но лоно морское
Отсылает к истокам в дожде их волну.
И опять возвращаются прежней рекою
Те же воды в его глубину.
Всё, что было и есть, уже было когда-то,
Что свершается ныне, свершилось в веках,
Только память о бывшем прошла без возврата,
И что было живым, обратилося в прах.
Ничего нет под солнцем, что было бы ново,
Если скажут: «вот это» иль «это» – не верь.
Неизменны пути дня творенья земного,
И что было и будет, то есть и теперь.
[1902–1903]
«Испугано сердце твоей красотою…»
Испугано сердце твоей красотою[19],
Редеющий, гибнущий, призрачный лес.
Овеян улыбкой вершин золотою,
Простор побледневших высоких небес
Уходит всё дальше, уходит всё выше
В немую пустынную чистую даль.
А здесь, на земле, всё прекрасней и тише
О жизни, о сне улетевшем печаль.
На тихой поляне просторно и гладко,
В березовой чаще так странно светло.
И таинство смерти так жутко и сладко,
Так