подход нельзя. Государство ныне в интимном хаосе, и его мораль давно на его распятии. Так или иначе оно погрязнет в бессмысленной борьбе с ним. Я считаю, что оно сдуру упускает свои деньги от свободы отношений, и потому они являются левой вульгарной наживой, работающей против него. Нам нужно с умом подойти к этому, а не открывать откровенные бордели и преследовать их. Любой моральный контракт, даже оплаченный односторонне, может дать какие-то гарантии и регламентировать эти отношения, за нарушение которых можно требовать неустойку с обеих сторон. Мало того, что это может дисциплинировать отношения, но и в неузаконенном гражданском сожительстве дать гарантии женщине, где ныне гарантия – только совесть. Если же неузаконенное сожительство, но по обоюдному согласию признавать нарушением морали, то женщины любые свои отношения будут всё-таки стараться узаконить, хотя бы неким гражданским контрактом. Многих может устроить даже тайный моральный контракт с женатым мужчиной, а это уже не аморальное б… ство, а скорее полигамность, а многожёнство у нас законом уже не преследуется.
– Кто виноват и что делать? Извечный русский вопрос, – риторически произнёс он. – Узаконить полигамность в браке – христианство не пойдёт, но других юридических форм, кроме как контрактным согласием с узаконить полигамную семью и секс, пока нет. Между тем даже расторжение традиционного брака раньше осуждалось строго. В советское время расторжение позорили объявлениями в газетах. Юридический абсурд. Женщины всегда нарушали это единственное право и гуляли напропалую, рожая незаконных детей, хотя морально они рожать без осуждения не могли, и скоро эту мораль стали считать безрассудством. Может, и ныне что-то нужно посчитать безрассудством.
– Когда войны вырезают мужчин, человеческие законы против природы бессильны, – поддержала его мысль она. – Совесть мужчины всегда в ответственности перед новой жизнью и богом, это единственная их гарантия для поддержки. Полной правовой и моральной ответственности нет, и в случае обмана надежда у дам только на себя и свои силы.
– Если жизнь – это божий кредит времени, выданный каждому человеку на реализацию своих талантов, продолжение рода и утоление сердечных мук, то чья вина, – опять задал он, будто уже себе, вопрос, – если в рамках обезличенных человеческих законов он не может реализовать этот кредит счастья как хочет?
– Вот вы и сами задумались над тем, кто же будет за этим всем следить и беспокоиться. А ведь когда я говорила о храме семьи, кажется, уже предлагала решение.
– К сожалению, оно не предполагает механизма решения, и необходима соответствующая идеология, – отвечал он. – Ведь если даже возродить пионерские и комсомольские организации, мораль любовной сферы им будет чужда, а до религии дорога далека.
– Если невозможно, но очень чешется, то и кобыла с ослом поженятся, – иронически заметила она. – Под божьим оком можно контролировать