Особенно если на данном этапе никто не знает, каков его первоисточник. Карцинома ловко движется изнутри к поверхности. А вот диагностика и лечение идут в обратном направлении, причем зачастую слишком медленно и неловко. В мои ключицы впилась целая куча игл. Девиз местного Туморвилля[39] гласит: «Суть – это ткань»[40]. Мне сказали, что результат биопсии будет готов через неделю.
Выявление раковых клеток, полученных при первом анализе, заняло времени больше, чем открытие неприятной, но неизбежной истины. Когда я читал медицинские документы, то в глаза мне сразу бросилось слово «метастазирующий». Некто чужой поселился в моих легких и в моем лимфатическом узле. Базой его, как выяснилось спустя какое-то время, оказался мой пищевод. Мой отец тоже умер от рака пищевода – причем очень быстро. Ему было семьдесят девять. Мне – шестьдесят один. Если жизнь – это гонки, то очень скоро мне предстоит финишировать.
Пресловутую теорию Элизабет Кюблер-Росс[41], согласно которой человек переходит от отрицания к гневу, от торговли к депрессии и затем к сомнительной благодати «принятия»[42], предстояло проверить на моем примере. Какое-то время я действительно находился на стадии «отрицания»: я ведь жег свечу своей жизни с обеих сторон и находил, что она дает очень приятный свет. Но по той же причине я не мог представить, что это известие повергнет меня в шок и заставит рыдать из-за того, что жизнь так несправедлива. Я давно уже чувствовал, что Мрачная Жница машет косой в мою сторону, и теперь столкнулся с чем-то настолько предсказуемым и банальным, что это казалось скучным даже мне самому. И по той же причине бессмысленным был гнев. Я был глубоко подавлен ощущением пустой траты времени. У меня имелось столько планов на ближайшие десять лет. Я чувствовал, что достаточно потрудился, чтобы заслужить их реализацию. Неужели я не доживу до того дня, когда мои дети вступят в брак? Неужели не увижу, как будет отстроен Всемирный торговый центр[43]? Неужели не прочту – и не напишу! – некрологов на престарелых злодеев Генри Киссинджера и Йозефа Ратцингера[44]? Но я понимал: подобные мысли – сентиментальность и жалость к себе, именно так и никак иначе. Да, моя книга стала бестселлером, я получил прекрасные рецензии. Свой последний полет в качестве здорового человека я совершил в Чикаго, где проходила книжная выставка и где меня ждало множество читателей. Во время этого рейса я перешагнул порог в миллион миль полетов с компанией United Airlines, и впереди меня ждали немыслимые преимущества и льготы. Но ирония – это мой бизнес, а я не видел в происходящем ничего смешного. Вряд ли мне было бы приятнее узнать о своем раке в тот день, когда мои мемуары отправились бы прямиком в макулатуру или когда меня вышвырнули бы из салона первого класса и оставили прямо на летном поле. На дурацкий вопрос: «Почему я?» – космос, не задумываясь, отвечает: «А почему нет?»
Перейдем