препарат. Так вот… Напрасные старания. Люди, собранные в концлагеря, ни под каким адреналином никакой энергии тебе не дадут. Они просто передохнут, как лошади, которых стегают, но не кормят. Для сильных, здоровых, ярких всплесков энергии смертный должен быть здоров, силен, счастлив, свободен, бодр и весел. Но вот только как его такого, вольного и буйного, доить?! Так что, девочка моя, поверь на слово: выследить и высосать инкуба в двести раз проще, нежели пытаться подражать его повадкам.
– Ни разу в жизни не встречалась с инкубом, – посетовала Умила.
– Кто знает, кто знает… – пожал плечами мужчина. – Они тоже умеют неплохо маскироваться. Ты ведьма сильная. Если некий инкуб раз-другой унес в клювике скраденный у тебя кусочек энергетики, ты никакой потери наверняка и не заметила. Они ведь на простых смертных пасутся, им многого не надо… – Ифрит выпил вино, поставил фужер и поднялся. – Кстати, о суккубах! Мы с тобой, мне так кажется, немного успокоились. Так что давай воспользуемся тем, что наконец-то остались наедине. Раздевайся!
Ведьма смиренно вздохнула, отставила бокал, выпрямилась во весь рост, послушно развязала поясок, стала сдвигать шелестящий шелк с плеч. Ткань стремительно заскользила вниз, обнажая чародейку перед гостем – но в последний миг Умила повернулась, и когда халат упал ей на уголки локтей, мужчина увидел только женскую спину, по которой извивался китайский красносине-зеленый дракон.
Богатая, очень красивая татуировка, способная восхитить любого случайного зрителя!
Но только посвященные в сокровенные магические тайны колдуны могли заметить, как штрихи на чешуе тощего змея складываются на уровне талии в руны «голодного заклятия» – древнего чародейского изобретения, тупо пожирающего вокруг себя любую магическую энергетику, и тем самым лишающего ведьму той грозовой ауры, каковая может выдать хищникам ее истинную сущность. Круглый глаз дракона, покрытый радужными пятнами между изломанными линиями, тоже являл собой графический амулет, в просторечии именуемый «воробьиным писком». Он энергетику, напротив, излучал. Перемешиваясь с аурой носителя, оная придавала ведьме вид «больной птички», не представляющей ни для кого из существующих ведьмаков ни малейшего интереса.
Но если «голодные обереги» с легкостью существовали сами по себе – то «поющие амулеты» нуждались в подпитке. И потому ифрит, бесшумно подойдя к воспитаннице, чуть наклонился и поцеловал дракона в глаз, выдохнув в него немного своей силы.
Умила зябко поежилась, забросила халат обратно на плечи, сделала шаг вперед и поспешно схватилась за бокал.
Каждый раз, когда ифрит целовал ее в спину, ведьма не могла отделаться от ощущения, что хищник вдруг возьмет да и вцепится ей в шею, словно могучий уссурийский тигр в загривок трепетной лани, дабы вдосталь насосаться свежей и соленой парной крови…
И каждый раз Умила не сразу приходила в себя, медленно свыкаясь с тем, что опасность снова миновала и что она опять осталась жива.
Тяжело