тревожить.
3
Тем воскресным утром Иван Петрович удивил всех выходом к завтраку. Вместе со всеми на кухне он появлялся редко. Обедать предпочитал в одиночестве, ужин вовсе игнорировал; с вечера запирался у себя в комнате, и никто не знал, чем он там занимается, потому что никто, кроме младшего внука Егорки, не осмеливался в это время войти к нему без приглашения.
Но еще сильнее Иван Петрович удивил домочадцев своим видом. Выглядел он как человек, который не может найти решение простой задачи, – растерянным и даже смущенным, что совершенно не водилось за ним! Он зашел, хмуро кивнул на приветствия, зачем-то заглянул, грохнув крышкой, в кастрюлю с гречкой и тут же наотрез отказался от этой каши, торопливо предложенной Людой.
– Чая мне лучше сделай, – велел он снохе и сел к столу.
Пуча от удивления глаза, Люда налила чашку чая, спросила, нужен ли бутерброд.
Отказался и от бутерброда.
Ни от Алексея, ни от Люды не укрылось, что Иван Петрович хочет что-то сказать, но никак не может собраться, будто стесняется этого желания. Люда поняла это по-своему, послала мужу выразительный взгляд радости и принялась усиленно ухаживать за свекром, предлагать печенье, развязывать и расправлять перед ним целлофановый пакет карамели.
– Да угомонись ты! – раздражился Иван Петрович, и Люда послушно, как по команде, села.
Повисла пауза. Все внимательно смотрели на деда.
– Сон мне привиделся сегодня, – решился, наконец, на рассказ Иван Петрович. Оглядел еще раз всех и продолжил непривычно доверительным тоном. – Встал, думал, забуду, а не забывается. Вот к чему такое может сниться? Яркий сон такой… Паренька видел одного, с войны… Так-то даже и думать забыл о нем, а тут увидел, и мучаюсь. Полночи промучился и все утро, не могу вспомнить фамилию! И имя тоже… не то Саша, не то Сережа.
– Зачем тебе? – негромко спросил Алексей. Переглянулся с женой, увидел у той в глазах растущую темную тучу, но пока еще без грома.
– Да пацан тот был Димки нашего ровесник. Убило его и стерло начисто из памяти, а сегодня я вспомнил! Даже лицо вспомнил! До мелочей! Был бы художник – нарисовал бы точь-в-точь! Разве возможно такое? Через столько лет! Можете себе представить?
– Очень даже могу, – хлопнула ладонью о стол Люда и поднялась, отошла к раковине, готовая не мыть, а скорее колотить посуду.
– Папа, ну что сейчас об этом вспоминать? Да сколько таких пацанов было и погибло! Наверняка, родные какие-нибудь все равно остались, не забывают, – вздохнул Алексей и покосился на жену.
– Да в том-то и дело, не было у него никакой родни! Детдомовский он. А годков столько же имел, как Димка. Вы разве не слышите? – заволновался Иван Петрович. – Поймите, вряд ли где, в каком архиве он помечен, сохранился хоть строкой единой! Ополчением они подходили, кто их там особо учитывал?! Фотографии тоже, верно, никакой не сохранилось. И получается, только один я сейчас во всем мире знаю и помню о том, что жил на земле