он назывался Екатерининским каналом.
– Скорее! Вперёд!
Ну что же, поднимаюсь, направляюсь в двери. Уже выходя, вижу на полу возле книжного шкафа здоровенный револьвер.
– Да, я уже упоминал, что собирался свести счёты с жизнью, но в последний момент лишился чувств. Далее вам всё известно. – сухо прокомментировал увиденное хозяин тела.
Коридоры во дворце весьма широкие, но я то и дело касался плечами то правой стены, то левой, и вовсе не потому, что новый я такой большой, а потому что очень уж крепко меня штормило. По дороге попадались какие-то люди, звучали встревоженные голоса, кто-то окликал, но я просто пёр вперёд: моя цель важнее. Внизу я двинулся, было, куда-то во двор, к каретным сараям, как услужливо подсказало мне сознание, но тут же повернул на улицу – там ехал извозчик.
– Стойте! – завопил я в спину уже проехавшим саням.
Мужчина в шубе, сидящий в санях, оглянулся, и, увидев меня, изумлённо открыл рот. Повернулся к извозчику, что-то сказал, сани остановились, и я в одно мгновение догнал их и запрыгнул на место рядом с пассажиром.
– Ваше высочество, Пётр Николаевич! – забормотал пассажир – Что происходит, почему Вы не одеты, почему такая спешка?
– Готовится страшное злодейство. Цареубийство. Мы обязаны его предотвратить.
– Как? Что?
– Голубчик – крикнул я извозчику – стрелой мчись на Екатерининский канал, угол Мойки. Знаешь ли, где это?
– Как не знать, барин! А на какой берег-то? Токмо боюсь, кобылка моя не сдюжит.
– К Михайловскому парку, любезный! И гони изо всех сил! Если успеем, я тебе рысака подарю!
– А как же барин, что до вас сел?
– Гони, извозчик, гони куда сказано! – закричал пассажир в шубе, и мы полетели.
Хотя полетели очень относительно. Лошадка у извозчика была мелкая, тощая и весьма заморённая, поэтому бежала она не шибко споро, но всё равно побыстрее, чем бежал бы я своими ногами. Да и не пробежать мне столько, чего уж там.
– Пётр Николаевич, ваше высочество! – забормотал господин в шубе – Вы простудитесь! Позвольте укрыть вас моей шубой!
Морозец небольшой, градуса три-пять, но проклятая питерская сырость! До места я, без сомнения, доеду, но однозначно простужусь, а без нормальных лекарств, скорее всего, потом откину ласты.
Я оглянулся на попутчика. Шуба у него большая, возможно и хватит закутаться двоим.
– Благодарю вас за великодушное предложение… Простите, не знаю, как вас величать.
– Профессор Меншуткин, Николай Александрович. Служу в физико-математическом факультете Санкт-Петербургского императорского университета – отрекомендовался он, торопливо расстёгивая крючки на шубе. Попытку совсем снять её с себя я пресек, и мы, тесно прижавшись друг к другу, укутались в профессорскую шубу.
– Шуба, признаться не моя – зачем-то стал объяснять профессор – На мою шубу служитель…
– От неловкости служителя выиграл я – прервал я мучения профессора – В Вашу шубу мы вдвоём бы не поместились. Вы уж, уважаемый профессор, пожалуйста, поощрите служителя от моего имени. И прошу