изданных прежде всего для того, чтобы помешать распространению мнений. Нет никакого сомнения, что все эти изменения, были ли они сделаны либералами или нет, совершены были сообразно с провозглашаемыми ими принципами.
Но зачем перечислять давно известные всем факты? Единственно затем, что, как мы уже сказали, необходимо напомнить читателю, чем был либерализм в былые времена, дабы он видел, насколько он разнится от так называемого либерализма нашего времени. Мы считали бы излишним перечислять одну за другой все эти различные мероприятия для того, чтобы показать их общий характер, если бы они в наше время уже не были забыты. Мы забыли, что так или иначе все эти истинно либеральные перемены уменьшили обязательную кооперацию в социальной жизни и увеличили добровольную. Мы забыли, что в том или другом смысле они уменьшили область правительственной власти и увеличили поле действия, где каждый гражданин может свободно действовать. Мы потеряли из виду ту истину, что либерализм обыкновенно защищал свободу личности против принудительного действия государства.
И теперь мы должны спросить себя: каким образом либералы потеряли из вида эту истину? Как могло случиться, что либеральная партия, приобретая все большую и большую долю власти, делалась все более и более принудительной в своих законодательных мерах? Как случилось, что, опираясь на свое собственное большинство, или же косвенно, путем содействия, оказываемого ею в некоторых случаях большинству партии своих противников, либеральная партия в широких размерах присвоила себе право руководить действиями граждан и, следовательно, уменьшать область, в которой эти действия были свободны? Каким образом объяснить это смешение понятий, которое заставило партию в стремлении к тому, что кажется общественным благом, отбросить метод, который в былые времена помогал ей служить этому общественному благу?
Хотя на первый взгляд и кажется, будто невозможно объяснить себе эту бессознательную политическую перемену, мы найдем, однако, что это произошло вполне естественно. Принимая во внимание мысль, которая обыкновенно преобладает в политических вопросах, и настоящие условия, нельзя было и ожидать ничего другого. Чтобы доказать справедливость этого мнения, необходимо войти в некоторые предварительные объяснения.
Начиная с низших животных, до самых высших, умственные способности прогрессируют путем дифференциации, и таким же образом прогрессируют они и у человека, начиная от круглых невежд до ученых. Точно классифицировать, поместить в одну группу существенно однородные вещи, а в другие группы вещи существенно различные – вот основное условие для правильного управления действиями. Начиная с общего зрительного впечатления, предупреждающего нас о прохождении вблизи большого темного тела (точно так же, как мы с закрытыми глазами, обратясь к окну, видим тень руки перед нами и, следовательно, узнаем, что какое-то тело движется между окном и нами), мы мало-помалу достигаем такого развития зрения, которое,