больше не сводится к «сумме денег, выданных в качестве ссуды», превратившись в «накопленный запас благ»[94].
Доктрина бесплодности денег важна для нас еще в одном отношении. Она проливает свет на деньги как на часть тех объектов, которые образуют частный капитал. Почему мы включаем деньги в состав капитала? Почему денежные суммы, данные в долг, возвращаются с процентами? Почему возможно такое использование денег, которое хотя и не связано со ссудными операциями, но тем не менее обеспечивает доходность? Ответы на эти вопросы не оставляют сомнений. Деньги являются инструментом приобретения, только когда они обмениваются на другое экономическое благо. В этом смысле деньги можно уподобить тем потребительским благам, которые образуют часть частного капитала лишь потому, что они не потребляются самим владельцем, а используются им для приобретения других товаров или услуг посредством обмена. Деньги являются частью приобретательского капитала не в большей мере, в какой ею являются эти потребительские блага. Реальный приобретательский капитал состоит из тех благ, которые обмениваются на деньги или упомянутые потребительские блага. Сами по себе деньги лежат «праздно», – деньги, не обмениваемые на другие блага, не являются элементом капитала, в этом смысле они не приносят плодов. Деньги являются элементом частного капитала индивида, только если и до тех пор, пока они входят в состав средств, с помощью которых упомянутый индивид может получить другие капитальные блага.
Под общественным, или производительным, капиталом Бём-Баверк понимает совокупность продуктов, предназначенных для использования в процессе производства[95]. Если мы встанем на точку зрения, изложенную выше, согласно которой деньги не могут включаться в состав производственных благ, то они равным образом не могут включаться и в общественный капитал. Бём-Баверк, как и большинство предшествующих экономистов-теоретиков, действительно включает их в общественный капитал. Этот шаг логически следует из трактовки денег как производственного блага, причем такая трактовка служит единственным оправданием такого шага. Мы показали, что деньги не являются производственным благом, тем самым мы одновременно показали и то, насколько безосновательно это оправдание.
В любом случае, мы, пожалуй, можем допустить, что те авторы, которые включают деньги в производственные блага и на этом основании в капитальные блага, не вполне последовательны и логичны. Обычно они трактуют деньги как часть общественного капитала в том разделе своих теоретических систем, предметом которых является концепция денег и капитала, однако в этих разделах они избегают некоторых очевидных следствий из этой концепции. Наоборот, там, где логически должна быть реализована трактовка денег, согласно которой они есть часть общественного капитала, она внезапно забывается. При изложении факторов,