нам были его прыщавые суворовцы.
В классе восьмом я начала прифарцовывать шмотками, которые привозил из Москвы Ленька-Дрын. Меня долго проверяли, не хотели связываться с дочкой депутатши. Сначала давали на продажу только пластиковые пакеты с логотипами сигарет – по рублю за штуку. Потом мохеровые шарфы. А там «дослужилась» и до джинсов. В десятом классе я сама стала ездить в столицу за товаром. Пару раз ловили менты, но, получив красненькую с портретом Ильича, быстро отпускали.
После окончания школы я твердо знала только одно: пофиг, чем заниматься, главное – чтобы было много денег. Я хотела красивой жизни, хотела купить машину – свою, личную. В Москву хотела переехать. Но для столичной жизни денег, полученных от фарцовки, было маловато. Начала челночить в Польшу, Турцию. Открыла свою палатку на нашем рынке.
Мать моим успехам не радовалась, все время пилила, чтобы я в институт поступила. А мне хотелось стать актрисой! Однажды в Москве я попала на «квартирник» Макаревича, там столько знаменитостей было! И весь вечер я не могла оторвать глаз от Тамары Дубич. Она казалась мне девушкой из прошлого века, случайно перелетевшей к нам на машине времени. Взгляд у нее был какой-то растерянный, говорила она очень тихим голосом, не курила, в отличие от всех остальных. Сидела себе тихо в уголочке, наблюдала за происходящим как-то отстраненно, через какой-то невидимый, полунепроницаемый барьер…
– Ты чего, дочь, серьезно? Актрисой? А ты знаешь, сколько актрис выпускают московские вузы и училища каждый год? А скольких ты видишь на экране? И куда деваются остальные – никогда не интересовалась?
– Мам, ну зачем сразу о плохом? Может быть, я буду талантливой актрисой? Ты же сама меня всегда артисткой называла!
– Ангелина Сыромятникова – талантливая актриса! Да ты дальше отдела кадров не пройдешь с такой фамилией!
История нашей фамилии была притчей во языцех. Когда мама, в девичестве Вольская, выходила замуж за отца, она категорически не хотела брать его фамилию. Но он пригрозил, что бросится с моста, если она не передумает. Мама любила его безумно, пришлось, поплакав немного, стать Сыромятниковой. Все мое школьное детство я проклинала слабовольную мамашу, которая из-за дурацкой влюбленности не сохранила свою красивую фамилию. А тут еще и дурацкое имя – в честь отцовой бабушки: она его вырастила, и он обещал назвать свою дочку именно Ангелиной. Меня всегда мучила эта несправедливость: почему свою старшую дочь он назвал Светланой, а мне, младшей, торжественно доверил нести бабушкино имя?!
Как бы там ни было, из театрального документы я забрала и отнесла в педагогический. На заочное. Мне нужен был только диплом, а свой рыночный бизнес я сворачивать не собиралась.
К моменту окончания института у меня уже было несколько магазинов. За товаром я ездить давно перестала: наладила поставки напрямую с фабрики. Растаможкой занимался папа, который ушел из своего суворовского – устал получать копейки, несмотря на стаж и погоны. А бухгалтерией